Лесной прадедушка (рассказы)

- Вот удача-то! - радовался Володя. - Бежим домой, скажем - сами поймали.

- То есть как - поймали? - не понял Миша.

- Да хоть в кустах. Он, мол, среди веток застрял, а мы сразу цап-царап, и готово!

- А поверят?

- Конечно, поверят. Откуда же мы его могли взять?

- Ну ладно, - нерешительно согласился Миша и, помолчав, добавил: Только как-то это нехорошо выходит, не по-охотничьему, - кто-то старался, ловил, а мы у него стащили.

- А ты знаешь, друг, - с жаром воскликнул Володя, - за такою ловлю по головке не гладят! Помнишь, что говорил Иван Михайлович: "Ловить силками зайцев и всякую дичь у нас строго воспрещено".

- Постой, - перебил его Миша, - что же тогда получается? Значит, выходит, и мы в этом деле участие принимали, да ещё сами у вора добычу воруем. Разве так охотники поступают?

Володя сразу притих.

- Неужели же выпустить? - нерешительно сказал он. - Уж очень жалко.

- Мне и самому жалко, - сознался Миша. - А знаешь что? Давай его отнесём к нам в школу, покажем ребятам, а потом и выпустим.

- Тогда и носить не стоит, - с досадой возразил Володя. - Что ж показывать? У нас в живом уголке такой же есть, все видели. Только мучить зря.

- Это верно, - согласился Миша. - Да ещё подумают: сами петлей и поймали, чтобы похвастаться.

Володя даже вспыхнул от этих слов.

- Кто ж это посмеет думать? - запальчиво воскликнул он. - Нечего зря таскать, выпускаю.

Он быстро наклонился и разжал руки.

- Постой, постой! - закричал Миша, пытаясь перехватить зверька, да уж поздно: заяц метнулся в сторону и в два прыжка исчез в кустах.

- Что ж ты наделал! - охнул Миша. - Выпустил! Теперь нам никто и не поверит, что мы его из силка вынули.

- Нет, поверят, - уверенно ответил Володя. - А вот про то, что мы его в кустах руками поймали, пожалуй, и не поверили бы.

Наутро в школе Володя и Миша рассказали обо всём своему учителю и показали снятую с берёзки петлю.

- Молодцы, - похвалил Иван Михайлович ребят, - так и должны поступать настоящие следопыты.

СРОЧНЫЙ ПАКЕТ

Василий Мохов работал в геологической экспедиции.

Вот уже третий месяц экспедиция исследовала районы глухой тайги, за сотни километров от ближайшей железной дороги.

Но Василию эта жизнь была как раз по душе. Он вырос в деревне, среди таких же лесов, с детских лет уже начал ходить с ружьём, охотиться за белками, рябчиками, глухарями. И вот теперь, бродя на лыжах по лесной глуши, он часто вспоминал давно прошедшие годы.

Однажды утром, когда Василий с другими сотрудниками уже собирался идти на обследование горной сопки, к нему подошёл начальник экспедиции.

- Вася, хочу поручить тебе очень важное дело, - сказал он особенно серьёзно. - Вот пакет, его нужно к завтрему доставить в районный центр. Завтра утром в Москву идёт самолёт. Понимаешь, надо успеть к отлёту послать пакет авиапочтой. Дело очень срочное, - повторил начальник. Доставишь, не подведёшь?

Василий весело кивнул головой и взял пакет. Кому же, как не ему, охотнику, лыжнику, следопыту, и поручить такое дело!

Через четверть часа Василий, захватив с собой немного еды, компас и карту, отправился в путь.

Он быстро катился на лыжах по крепкому насту, покрытому пушистым, недавно выпавшим снегом.

Северный лес спал глубоким зимним сном. Только изредка поскрипывали, будто стонали во сне, старые ели.

На ходу Василий сунул в карман руку, ощупал пакет. Ещё раз вспомнились слова начальника экспедиции: "Завтра чтобы доставить. Умри, а сделай. Не выполнишь - всё дело сорвёшь, большое дело. Не подкачай, тебе доверяем".

Василий усмехнулся: "Не подкачаю, будьте спокойны". Он присел на поваленную бурей сосну, вынул из кармана карту, компас, проверил направление, потом закусил немного - и дальше в путь.

На севере зимний день короток: всего три-четыре часа. Нужно засветло пройти как можно больше.

Вновь потянулись навстречу лес, скалы, поляны и опять лес и лес без конца, а Мохов всё шёл.

Уже начинало смеркаться.

И тут вдруг перед Василием возникло неожиданное препятствие: он вышел к огромной лесной гари. Куда ни поглядишь - всюду впереди наваленный друг на друга полуобгоревший лес. Попробовал обойти - не удалось: всё гарь да гарь, и конца ей не видно, может, ещё на десятки километров.

Василий Мохов, как опытный охотник, знал, что значит застрять ночью на гари. Залезешь - не выберешься. Но делать нечего. Нужно лезть возможно скорее, чтобы до темноты пройти страшное место. И Василий, как пловец в шторм, двинулся в опасный путь.

Хватаясь за ветки, он то взбирался на стволы поваленных обгоревших деревьев, будто на гребни застывших волн, и белая ледяная пена инея обдавала ему руки, лицо, то он срывался и проваливался по пояс и глубже в снежную пропасть... Время шло, но гарь всё не кончалась.

Мохов начинал выбиваться из сил. От невероятного напряжения он так вспотел, что был весь мокрый. А мороз к ночи стал крепчать. Теперь только присядь отдохнуть - сразу закоченеешь, и пропал.

Руки и ноги от усталости отказывались служить. В голову закрадывалась страшная мысль: "Не доберусь, не сдам пакет..."