Леший

И Димка вдруг почувствовал, как необыкновенное, горячее тепло ткнулось в сердце и разлилось по всей груди. Это было счастье. Оно струилось от золотистых Зининых волос, от ее взгляда, от легкого, неслышного дыхания, от всего ее существа. Ему вдруг стало страшно оттого, что кто-то другой мог вот так же, как он, поцеловать ее, обнять за плечо, прижать к себе. Перед глазами встало искаженное болью лицо Паши Коровина, скрывавшего тайную симпатию и притязания на Зину. Теперь ему уже не было жалко Пашу. Наоборот, он радовался тому, что тот держал свои чувства в тайне. Если бы он первым начал ухаживать за Зиной, кто знает, как бы повернулись сейчас обстоятельства. Навалившись грудью на раздаточное окно, он спросил:

— Зин, а ты могла бы выйти за Коровина?

— Ты шутишь? — Она уставилась на Димку сразу посерьезневшими глазами. — Почему ты задаешь мне этот вопрос?

— Ну знаешь… Вдруг бы со мной что-то случилось.

— Что, например?

— Умер бы. — Димка склонил голову, сделал печальное лицо.

— Глупый ты, Дима, вот что я тебе скажу, — ответила Зина. — И еще у меня одна просьба. Никогда больше не говори ни о Коровине, ни о своей смерти.

Недалеко от вагончика загрохотала машина, по звуку мотора которой Димка сразу определил вездеход. По всей видимости, это был тот самый, на котором Панов уехал разыскивать их в тайге. Димка выглянул из столовой. На гусенице вездехода стоял водитель, с которым разговаривал Шумейко. Димка направился к ним. Но Шумейко, стоявший к нему спиной и потому не видевший Димку, несколько раз кивнув головой в ответ на слова водителя, пошел в свою контору.

— А где Панов? — спросил Димка, подойдя к водителю.

— Едет сюда. Нам с ним удалось связаться по рации.

Водитель нырнул в кабину и погнал вездеход на стоянку. Димка потоптался на месте, не решаясь идти в свой вагончик, но после недолгого раздумья повернул к себе. Он понимал, что отношения с Пашей теперь расстроились окончательно, но никакой вины за собой не чувствовал. Зина высказала свое отношение к Коровину решительно и однозначно. Может быть Паша потому и не объяснялся с ней раньше, что не надеялся на девичью взаимность?

А может думал, что Зина соблазнится на его «Волгу»?

Коровина в вагончике не оказалось. Это обрадовало Димку. Он лег на свою кровать, закинув за голову руки, и уставился в потолок. За один день все перевернулось в его жизни. Теперь и ему захотелось заработать побольше денег, чтобы купить хорошую квартиру в городе. А, может, не в городе? Может, в деревне? Димка разрывался в мыслях оттого, что не знал, куда после окончания стройки лучше всего поехать с Зиной. В городе больше заработки, но и траты тоже намного больше. Одни коммунальные платежи столько стоят, что об этом лучше не думать.

А в деревне будет свой дом, полянка перед ним и Кузя, лежащий около ворот и настороженно провожающий взглядом каждого прохожего. Какой же дом без собаки, которая бы охраняла его? Димка во что бы то ни стало хотел взять Кузю с собой. Не бросать же его в тайге на съедение голодным зверям.

Снаружи снова затарахтел вездеход, раздались громкие мужские голоса и в вагончик ввалился Панов — продрогший, усталый, с резкими морщинами на лице. Димка вскочил с кровати. Ему показалось, что Панов сейчас начнет отчитывать его за то, что заставил полдня напрасно рыскать по тайге. Но у Панова весь запал злости, очевидно, уже давно прошел. Сдернув с головы шапку и расстегнув пуговицы на полушубке, он спросил:

— Где ночевали-то? У костра?

— Нет, в охотничьей избушке, — сказал Димка и виновато добавил: — Ты извини, я сам не знал, что так получится.

— Моли Бога, что повезло. — Панов стянул с плеч полушубок, повесил его на гвоздь. — У костра на таком морозе не переночуешь. — Он сел на табуретку, налил в стакан из термоса горячего чаю. Втянув в ноздри легкий парок, поднимающийся над стаканом, Панов заметил: — Все хорошо, что хорошо кончается. Могло быть и хуже.

«А я не знаю, хорошо это или плохо, — подумал Димка. — Да ведь, собственно, ничего еще и не кончилось, наоборот, только начинается».

— Ты смотри, подлецом не окажись, — сказал Панов, словно угадав его мысли. — У меня у самого три дочери, я за них любому морду набью. Зинка девчонка хорошая, к тому же сирота, можно сказать.

Никогда раньше он не разговаривал подобным тоном. Но Димка на него не обижался. Он знал, что всю тревогу утром поднял Панов и, пока Паша Коровин спал, уехал разыскивать их. И о Зине он говорил так потому, что относился к ней с отеческой заботой.

— Мы пожениться решили, — сказал Димка, присаживаясь к столу и тоже наливая себе чаю.

Панов поднял голову, прищурившись, посмотрел на него. Димке показалось, что он пытается просверлить его взглядом. Выждав паузу, Панов опустил глаза, снова втянул в ноздри поднимающийся над стаканом парок и неожиданно спросил:

— А зачем тебе это надо?

— Как зачем? — не понял Димка.

— Сейчас ты вольный казак, сам себе хозяин, — Панов посмотрел на него колючим взглядом, — а семья — это сплошные обязанности. Перед тем, как сделать шаг, надо будет все время думать о том, как воспримет это жена.