Лес тысячи духов

И снова никто из нас не мог одолеть противника, но вскоре, улучив удобное мгновение, я отскочил в сторону, выхватил меч и, пока Агбако пытался вытащить свой, скользнул ему за спину и со всего размаха рубанул «его по голове. На миг мне было почудилось, что я могу торжествовать победу, однако не голова моего врага, а мой собственный меч разлетелся напополам, и, когда я уже простился с жизнью, ибо бесповоротно утратил оружие, Агбако нагнулся, поднял упавший обломок меча, потом выхватил у меня рукоять, приставил ее к клинку, и меч мгновенно сросся воедино. Протянув его мне, Агбако сказал, что мы должны сразиться еще раз, и, хотя я окончательно выбился из сил – дыхание мое, судорожное и беспорядочное, походило на жалкое хаканье измученного шакала, – мне было стыдно отказаться от боя, и, размахнувшись, я попытался разрубить Агбако в поясе напополам, но он ловко увернулся, а потом сам рубанул меня по руке, и у меня отвалилась кисть, в которой я сжимал меч.

Упавши вслед за ней на землю, я задергался в предсмертных корчах, как рассеченный лопатой подземный змей.

Но недолго корчился я и стонал – Агбако подобрал с земли мою кисть, приставил ее к обрубку, затем плюнул себе на ладонь, растер слюной место соединения, и рука мгновенно срослась; а в следующую секунду я уже и не верил, что рука у меня была перерублена. Срастив мне руку, этот неутомимый боец весело расхохотался и объявил, что пора нам продолжить нашу битву. Мой испуг сменился ужасом, и я сказал себе так: «Охо-хо! Похоже, что мне придется здесь погибнуть». Однако я все же не потерял надежды выжить и громко воскликнул: «Лесные обитатели! Небесные жители! Подземные существа! На помощь! На по-о-о-омощь!»

Вскоре нас окружили самые разные создания вроде птиц, зверей, ползучих тварей и гомидов, но Агбако не обращал на них внимания, и мы продолжали единоборство из последних сил. Перевеса в борьбе добивался то Агбако, то я: если мне удавалось швырнуть его на землю, он стремительно вскакивал и отплачивал мне тем же; если я подымал его на воздух, чтобы задушить, ему всякий раз удавалось вырваться; а если он отрывал от земли и принимался душить меня, я выскальзывал из его цепких рук, и все начиналось сначала. Долог был наш поединок и бесконечно свиреп. Лесные жители затаили дыхание, а листья на деревьях недвижимо застыли, ибо замер даже ветер.

Между тем один из гомидов подступал к нам все ближе и в конце концов приблизился почти вплотную. Чтобы не изувечить его, мы с Агбако отступили друг от друга, и гомид украдкой протянул мне орех колы. Я проглотил его и сразу же почувствовал прилив новых сил – в меня словно бы вселилось шестнадцать могучих бойцов. Я поднял Агбако над землею и под радостные возгласы гомидов начал его душить, но он вывернулся и с полузадушенным хрипом отскочил назад.

Я стремительно шагнул к нему и хотел швырнуть его на землю, чтобы разбить в лепешку, но он встретил мой натиск, словно неколебимый утес, разбивающий океанские волны, – мне не удалось поднять его в воздух, а он ухватил меня за ногу и попытался оторвать ее, да не на того напал: я, быть может, не слишком изящно скроен, зато крепко сшит, и ногу у меня голыми руками не оторвешь. Тогда Агбако ударил меня кулаком, и» теперь уж отскочил назад я, а он шагнул вперед и пнул меня ногой, но не достал, зато его жаркое дыхание опалило мне лицо, словно струя раскаленного воздуха из кузнечного горна.

Заметив, что я с трудом выношу его горячее, как огонь, дыхание, он дунул мне в глаза, и, хотя я успел зажмуриться, мне показалось, что к моим векам прижали тлеющие угли. Да, Агбако был великий боец! Он топнул ногой, и земля под нами разверзлась, и я почувствовал, что мы проваливаемся в бездну.

Когда мне удалось открыть обожженные глаза, я увидел, что попал в очень странный дом, а поскольку и принимали меня там очень странно, я назову его Странноприемным домом. Агбако куда-то исчез, и до конца путешествия, о котором я веду рассказ, мы больше не встречались. Мне пришлось опять столкнуться с ним только на пути к Лангбодо – про этот полузабытый поход мы поговорим в другой раз, – но вот чего я определенно не забуду, пока жив, так это моих мытарств под землей, куда я попал по милости Агбако.