Лес пропавших дев

– Не думаю, что он мертв, – раздражающе пропищала она. – Его пытались отравить, но это не значит, что его убили. Потому что тогда бы он упал где-нибудь посреди дороги или у себя в комнате, и его бы нашли. Что-то другое случилось. Как теперь нам его искать?

«Нам», снова это «нам».

– Ты больше никуда не поедешь.

– Не поняла?

– Я твою помощь имею в виду, – сказала я, не поворачивая головы. – Мне она больше не нужна.

– Я же тебе объясняла, я помогу тебе, и ты сможешь уехать с Чеджу целой и невредимой…

– Мне не нужна помощь! – заорала я.

Ярость буквально обжигала меня, я чувствовала, как она разливается по всему телу, будто расплавленный камень. Всю злость я выплеснула на Мэволь, хотя не она была причиной моего гнева.

– Тебе плевать на отца, перестань уже притворяться! Да, он обидел тебя, очень жаль, но теперь он мертв! И я хочу выяснить, кто его убил!

Мэволь поскакала вперед, потом резко развернула пони и преградила мне путь. Ее раскосые глаза свирепо глядели на меня, кончики ушей покраснели.

– В одиночку у тебя ничего не получится, – прошептала она, и вместо надоедливой девчонки я вдруг увидела серьезную девушку. – И не только тебе это нужно.

Я слишком злилась, чтобы согласиться с ней.

– Еще как получится. Никто мне не помогал, когда я решила искать отца. Я сбежала из теткиного дома, отказалась от всего, что у меня было, пересекла на корабле целое море. Все ради отца. – Я сжала челюсти, не желая бросать обидных слов ей в лицо, но это было выше моих сил. – Ты даже не пыталась его искать, пока я не приехала. И почему тебе так хочется участвовать в расследовании? Что в нем привлекательного? Это потому, что я его веду? Тебе бы только все отобрать!

Наступила тишина. Мэволь потрясенно молчала, и я тоже. Неожиданно для себя наговорила сестре столько гадостей. Какая же я жалкая!

– Значит, это я у тебя все отбираю? – Мэволь отвечала спокойно и смотрела так пристально, что мне захотелось отвернуться. – Я встречалась с отцом раз или два в год, и он не проявлял ко мне особенного интереса. Он даже не разговаривал со мной, а мне так этого хотелось. – Она замолчала. Я чувствовала, что краснею от стыда, лицо пылало, будто искры от костра обожгли мне кожу. – Именно тебе отец дарил все внимание пять лет подряд. Ты была центром его мира, мне же приходилось довольствоваться огрызками. И теперь мне нельзя хоть немного порадоваться, что отец вернулся на Чеджу ради меня?

Капля дождя упала мне на веко. Я сморгнула ее, снова взглянула на Мэволь и вдруг заметила, какая она худая и бледная. В предгрозовом сером свете дня она казалась еще бледней. Иссиня-черные волосы обрамляли ее худенькое личико. Я разглядывала ее глаза, один больше другого, веснушки, рассыпанные по всему лицу, и вдруг поняла, что передо мной не милая пухленькая десятилетняя девочка, какой я ее помнила, но худощавая молодая женщина с резкими чертами лица, будто вытесанными из острых скал Чеджу. Такой стала младшая папина дочка, которую папа любил так нежно и с которой поступил так несправедливо.

«А со мной он поступил справедливо? – Я отвернулась от Мэволь и крепче сжала поводья. – Он хоть раз вспомнил обо мне с тех пор, как уехал?» Раз я старшая сестра, мне нужно было проявить великодушие. Но меня била нервная дрожь, стоило только мне подумать, что отец втайне любил Мэволь больше, чем меня.

– Он и мой отец тоже, – проговорила Мэволь. – А ты моя сестра. Не забывай об этом.

Я бы с радостью об этом позабыла. Изголодавшиеся дети, мы сражались за крохи, упавшие с пиршественного стола – крупицы отцовской привязанности. Больше любви он нам дать не мог. Но в одном Мэволь была права: мы сестры, и нам не обойтись друг без друга, хотя бы до тех пор, пока мы не найдем отца.

Мне захотелось упасть на землю, свернуться в комок, затеряться в траве. Мне было так стыдно. Глупая ревность! Мэволь бросили пять лет назад, она росла без родителей. Чему тут завидовать?

– Ты еще не передумала помогать мне? – уныло пробормотала я.

Сестра больше не буравила меня взглядом.

– Да.

– Хочешь узнать правду, даже если она окажется ужасной?

Она решительно кивнула.

– Ладно, – согласилась я.

Еще несколько капель упало мне на лицо. Грозовые тучи заволакивали небо.

– Поехали скорей, под дождем мы не разберем дороги и заблудимся.

Мы вернулись к хижине шаманки Ногён и отвели пони в конюшню. Всю дорогу мы ехали под проливным дождем, и Мэволь очень промокла и устала. Шаманское одеяние облепило ее худенькую фигуру, как мокрая тряпка, губы посинели от холода. Я чувствовала себя не менее измученной.

Мы молча зашли в дом и разошлись по своим комнатам. Но только за Мэволь закрылась дверь, как я задумалась. Она уговорила меня не прогонять ее, позволить помогать мне в расследовании, но я так и не рассказала сестре, что первым в моем списке подозреваемых стоит имя шаманки Ногён.