Лес душ

– Ты должна молить о пощаде, – грубо говорит он, а затем лепит мне вторую пощечину. Мои зубы прикусывают изнутри щеку, и привкус крови разливается по рту. Я притворяюсь, будто покачиваюсь от отвращения, чтобы скрыть движение моих рук. Бывала в передрягах куда похуже этой.

Вздернув голову, я откидываю выбившиеся пряди из своей косы с лица и подальше от глаз. Сплевываю кровь прямиком на ботинки солдата. Его лицо перекашивается от гнева. Есть некая свобода в неповиновении, в том, чтобы выбираться из всех оков, рушить всеобщие ожидания. Однако я с радостью наложу на себя все эти оковы добровольно, если они помогут мне вернуть мое заслуженное место рядом с Кендарой.

Солдат наклоняется и подхватывает с земли свой кинжал. Прижимает холодное лезвие к моему горлу, прямо под челюстью с левой стороны.

– Где же твой фамильяр, шаманка?

– Поди сгнил и сдох, – предполагает другой солдат. – Она до сих пор ни разу не воспользовалась магией. Нет фамильяра, значит, нет и магии.

Когда я ничего не отвечаю на это, взгляд татуированного перемещается обратно на меня.

– Мне следует ее убить. Королева Мейлир может даже даровать мне какой-нибудь титул за такой подвиг.

Солдат, что связывал мне руки, смеется, однако лицо стрелка выглядит так, будто он чувствует себя неуютно от этого колкого комментария. Я продолжаю гордо держать взгляд татуированного, не моргая. Интересно, что он видит в моих янтарных глазах, которые теперь сияют, как драгоценные камни? Но что бы там ни было, это его нервирует, потому что я замечаю, что его рука с кинжалом едва заметно дрожит. Мою кожу жалит, когда лезвие рассекает кожу. Я улыбаюсь еще шире, обнажая свои зубы, по которым размазалась кровь от прикушенной щеки.

Страх зарождается внутри меня, угрожая улыбке на моем лице. Однако каким-то образом я вдруг понимаю, что это вовсе не мой страх. Я не боюсь. Во мне мечется злость, горькая, уверенная, всепоглощающая. Но мне не страшно – по крайней мере солдаты меня не пугают. Ощущение больше похоже на эхо от эмоций, недостаточно сильное, чтобы по-настоящему сформироваться внутри меня.

Саенго кричит:

– Оставьте ее в покое!

Все трое солдат поворачиваются к ней. Хотя я бы и предпочла, чтобы их враждебные взгляды были прикованы ко мне, я тут же продолжаю развязывать свои руки. Уже сбилась со счета, сколько раз Кендара привязывала меня и бросала в каком-нибудь странном месте, так что это легко.

Несмотря на то что татуированный наблюдает, как его товарищи круговыми движениями, точно хищники, приближаются к Саенго, его клинок остается прижатым к моему горлу. Лучник же забывает о своем луке, чтобы немного развлечься, и его пальцы дергают за перья в косе Саенго. Ее губы кривятся с отвращением, когда третий солдат наматывает косу Саенго на свою руку и грубо дергает ее голову. Гнев – и то неопределенное эхо ее страха – вскипают внутри меня.

– Виверн, не так ли? – спрашивает солдат. – Как только мой друг разделается с шаманкой, ты отправишься с нами, заклейменная как предатель. Ты не заслуживаешь свою косу. – Он делает шаг назад, но небольшой, достаточный лишь для того, чтобы взмахнуть мечом и отрубить Саенго косу.

Испуг Саенго нахлынывает на меня, когда ее рот раскрывается в безмолвном вопле. Она протягивает руку, ее пальцы с ужасом замирают, когда прикасаются к обрубленным кончикам волос.

– Не обязательно было это делать, – говорит лучник, и его лицо искажает гримаса. Татуированный же закидывает голову и отвратительно хохоча.

Холод разливается по моему телу, весь мой ураган эмоций снова обращается в лед.

Веревка, связывающая мне руки, падает на траву. Я хватаю татуированного за запястье, отдергивая кинжал на безопасное расстояние от своего горла. Его голова поворачивается точно в момент, когда я бью его лбом по лицу. Его нос хрустит, он падает на землю. Я выдергиваю нож у него из ножен, вжимая его здоровую руку в землю и пронзаю ее, приколачивая к почве.

Все это занимает у меня не больше секунды. Он кричит, но я уже несусь на двух оставшихся солдат. Тот, что обрубил косу Саенго, кидается на меня, вытаскивая свой меч. Я ударяю костяшками пальцев по его глотке до того, как меч еще оказался в воздухе для удара. Солдат издает сдавленный хрип и падает. Лучник тянется к тому месту, где он оставил свой лук со стрелами, но уже слишком поздно. Я успеваю быстрее, ставя ногу на деревянный обод лука и с хрустом разламывая тот напополам.

Затем поднимаю меч, который уронил татуированный. Мои глаза пробегают по обрубленным кончикам волос Саенго. Ее коса и перья значили для нее куда больше, чем просто статус. Они служили признаком ее неповиновения, ее отказа соглашаться с требованиями отца и отказа выполнять долг, который на нее возложили. Одним безжалостным взмахом они отняли у Саенго все, чего она добилась за последние четыре года.

– Подожди! – кричит лучник, его глаза в панике мечутся между мной и его обездвиженными товарищами. – Королева Мейлир запрет тебя…