Лэрд, который меня любил

Хемрик держал наволочку навесу, и Муффиновская рычащая морда была отпечатана на боку.

— Я не стану засовывать туда руку, чтобы достать бант, — сколько бы монет вы мне ни предложили.

— Я тоже! — старый Роб пошевелил своей забинтованной рукой и поморщился. — И вообще, если лорду мы больше не нужны, я бы сходил на кухню, может, мне перебинтуют там руку.

МакКреди открыл дверь, и когда мужчина выходил, положил в его здоровую руку монету.

Хемрик поспешно вручил Александру мешок с собакой и тоже получил свою монету, после чего МакКреди захлопнул за ними дверь.

—Для них на кухне не найдётся никакой еды, — предсказал он. — Они присоединились к врагу, так что теперь им предстоит расплата.

Александр закряхтел, уставившись на мешок:

— Ну, и как я теперь достану этот бант? Может, надо потрясти мешок, и тогда…

— Милорд, прошу вас, передайте мне собаку.

Александр с готовностью избавился от мешка:

— Что ты предлагаешь делать? Это задание — смертельно опасно. Эта собака — злобная, безжалостная, со скверным характером…

— Бант, милорд.

Александр заморгал. Розовый бант Муффина лежал в руке МакКреди, в то время как из — под другой его руки выглядывала собака, громко и тяжело дыша, и до смешного довольная собой.

— Как, чёрт возьми, тебе это удалось?

— Мой дядя был фермером, разводившим собак для охоты на крыс. Я вырос среди них и знаю пару трюков.

— Фермер, разводивший собак против крыс?

— Предполагается, что это называется скотовод или заводчик, но мне не нравится, как обыденно звучат эти слова.

— Понятно. Значит, ты знаешь пару трюков, но помощь свою ты не предложил?

— Вы не спрашивали. — МакКреди открыл дверь, погладил собаку и поставил её на пол: — Иди отсюда к своей хозяйке, маленький чертяка. И не писай на ковры по дороге, — приказал слуга. — Не думай, что я не знаю о таком небольшом трюке.

Муффина неистово завилял хвостом и, с лаем выкатившись из комнаты, застучал когтями по деревянному полу коридора.

МакКреди закрыл дверь:

— Я прикажу приготовить вам ванну, милорд. У вас ещё есть полчаса до ужина.

Александр сидел, нахмурив брови.

— Ты слышал?

— Слышал что…

— Карета.

МакКреди склонил голову набок. Через секунду его глаза округлились:

— Милорд! Уж не думаете ли вы…

Через мгновение Александр уже был у окна. Снаружи перед замком Бэллоч только что остановилась старинная карета. Александр в отчаянии смотрел, как к ней подскочил слуга.

И хотя он не признал пожилого мужчину, вышедшего из кареты, Александр отлично узнал мисс Кейтлин Хёрст.

— Проклятье. Ей это удалось. Она привезла на ужин лорда Дингволла.

Глава 17

Выигрывать — очень приятно. Но иногда гораздо приятнее — не быть тем, кто проиграет.

Кейтлин и в самом деле привела лорда Дингволла, одетого в атласные бриджи до колен, жёлтые чулки с подвязками и красновато — коричневый атласный жакет. Его наряд был совершенным образцом моды двадцатилетней давности, но сегодня он больше походил на костюм для театральных подмостков.

Но зато манеры Дингволла были на удивление светскими, главным образом потому, что он был в отличном искромётном настроении. Кейтлин стояла рядом с ним и вся лучилась, и вообще, выглядела такой возбуждённой и счастливой, что это передалось остальным гостям. Дервиштон с Фолклендом валяли дурака, приветствуя пожилого лорда. Хорошо ещё, что Треймонты были его дальними родственниками; они приветствовали Дингволла тепло и с ноткой фамильярности, отчего этот приём прошёл ещё лучше.

За столом Александр потягивал вино и не обращал внимания на Джорджиану. Она же сидела, кипя от злости, плохое настроение расходилось от неё невидимыми волнами. Пришлось прибегнуть к нескольким резким словам, чтобы вытянуть из неё обещание, что она допустит присутствие Дингволла. Точнее, потребовалось много резких слов. Александр понимал, что в конце концов она согласилась только потому, что всё ещё питала иллюзии, что для неё найдётся место в его постели в ближайшем будущем. На самом — то деле, конечно, не найдётся, и он был даже груб, настаивая на этом факте, но она, казалось, думала, что всё ещё может измениться.

Он быстро взглянул на неё и заметил, что она смотрит куда — то с выражением ненависти на лице. Он проследил за её взглядом, ожидая, что она смотрит так на Дингволла, но оказалось, что её ярость была направлена прямиком на Кейтлин.

В груди Александра зародилось чувство беспокойства. Джорджиана не была злой, но умела быть резкой. Он начинал понимать, что один из множества недостатков Кейтлин — помимо крайней импульсивности и ослиного упрямства — заключается в том, что она встречает мир с широко распахнутыми объятиями и сердцем, что делает её очень уязвимой, и что она изо всех сил стала бы это отрицать. Эта её особенность делала её исключительно незащищённой от того рода проделок, на которые Джорджиана была особая мастерица.