Лера и параллель

— Мне да, а тебе? — спросила я, расстегивая наручники. На запястьях упыря остались кровавые волдыри, а кое-где кожа уже лопнула и я, несмотря на осторожность, все же задевала оголенную плоть. К чести зубастого он терпел, лишь иногда морщился, у конструкции был такой же замочек как у браслетов из секс-шопа, то есть открыть его может только тот, кто защелкнул. — Что это было вообще, ты же сам говорил, что вампиры не подвластны колдовству?

Когда я наконец отстегнула железки, покрытые серебром, то далеко убирать их не стала. Макс понял меня без слов, пошатываясь и оставляя за собой влажный след, как улитка. ползущая по листику лопуха, он подтащил сморщенную тушку к тому месту, где еще пару мгновений назад сидел сам и завел ей руки за голову.

— Давай ты, мне больно до них дотрагиваться — это усиленная магическая сталь с серебряным напылением, — я пристегнула Далилу и для верности подергала. Вряд ли она физически была сильнее своих жертв, но они были под кайфом, а она нет, поэтому для верности, я предложила связать её еще чем-нибудь. На кухонке нашлась прочная веревка, на которой висели травки, Макс безжалостно сдернул её с удерживающих гвоздей и профессионально опутал руки и ноги так, что древнеегипетские волхвы, занимающиеся мумифицированием, позавидовали бы — такая точность.

— А тебе не кажется, что вы из рук вон плохо контролируете черные рынки? Куда не плюнь везде серебро. Даже у этой странной травницы есть, может вы чего-то не знаете и на Визарде открыли месторождение?

— Во-первых, нет, месторождения нет, а откуда у нее серебро догадаться не трудно. Во-вторых, она не травница, — ответил вампир.

— Я рада, что тебе всё ясно, но может ты всё же объяснишь, мысли то я читать не умею, — нахмурилась я, меня порядком бесили эти недомолвки.

— Вот ты знаешь, Лера, — хитро прищурился упырь, — я уже не очень уверен, что ты умеешь, а что нет. Если, в общих чертах, не вдаваясь в подробности, то вот это вот — суккуб, — театрально замер, ожидая моей реакции, хотя чего он, собственно, хотел, я так и не поняла. Совершенно не знаю, что это за зверюшка такая и с чем её едят. Что-то такое слышала, рядом с теми же вампирами и оборотнями, но я больше книги по дизайну читала, или по архитектуре мира, поэтому, не дождавшись от меня реакции он продолжил. — Суккубы женщины и инкубы мужчины питаются сексуальной энергией. Они своего рода вампиры, только нужна им не кровь, Лера, а похоть, вожделение, страсть, они всегда выглядят очень эротично. И осушают жертву до дна. Чем сильнее одарена жертва, тем больше будет кормиться тварь. На мне бы она паразитировала месяцами. Спасибо!

— Не знала, что у вас тут такое водится, почему в исторических хрониках такого нет? И хочу заметить, у тебя тогда странные понятие об эротичности, это же шарпей какой-то. Погладить костюмчик надо, — её кожа еще сильнее сморщилась и посерела после того, как мы приковали её наручниками, она стала как будто бы хрупкой и болезненной.

— А эта старая очень. Суккуб — это колдун, заключивший договор с демоном. Тот дает ему возможность жить вечно, а маг должен его кормить. Ей сотни три, может четыре. Она сильная, опытная, но давно не жрала. А тут ей потратиться пришлось, представляешь какой она флер врубила, чтобы сквозь ментальный щит пробиться, если бы всё выгорело, она бы быстренько энергию возместила, а тут ей попалась ты, — и захохотал, вот странно, я раньше хорошее чувство юмора и смешливость считала отличным бонусом к характеру человека, но тут, бесконечный ржач стал меня утомлять, — прости, просто ты невероятная девушка. А самое главное, и эта ситуация доказала это вновь — ты можешь противится ментальной магии, Тари.

— ЭЭЭЭЭЭээээээ. — в моих мыслях боинг осознания себя кем-то офигенным совершал крутое пике, переходящее в мертвую петлю именно с таким звуком.

— Ты не поддалась ни вампирскому очарованию, а поверь, я впервые врубил его на всю катушку с тобой, избежала тумана вожделения, которым тебя пыталась накрыть суккуб, — мы, не сговариваясь, посмотрели на лежащую магичку, она не шевелилась, а не смертельно ли я её приложила? — Ты не представляешь какая это редкость.

— Это хорошо или плохо? — наконец спросила я. Нет, мне конечно нравились дифирамбы, которые пел мне клыкастый соловей, но пора было что-то решать, как действовать дальше.

— Хорошо, — ответил он. И стремительно прижав к себе поцеловал.

Теплые губы коснулись моих, так быстро и невесомо, что несмотря на протест внутри, мне показалось мало и уже я сама, сделала первый шаг и потянулась к нему. Вот такая я противоречивая. Кажется он только и ждал того момента, когда я решусь, запустил пальцы в мои распущенные волосы, крепко сжимая и вырывая каркающий стон на грани боли и удовольствия. О боги, как это было хорошо!