В сейфе не было ничего, кроме коричневого конверта, Мышонок достал его и протянул Жайми:
— Думаю, это решит твои проблемы.
Жайми открыл конверт, вынул оттуда пожелтевший от времени листок и, прочтя то, что там было написано, изумленно уставился на Беньямина:
— Но ведь это Кафка!
— Да, это Кафка, — подтвердил Мышонок, улыбнувшись. — Это оригинал текста Кафки. Подпись там его собственная.
И он рассказал всю историю, историю, которую Жайми выслушал, не веря своим ушам, и которая его буквально ошеломила: он и представить себе не мог, что дядюшка пережил подобное приключение. Он снова взглянул на листок:
— Но ведь это драгоценность.
— Да, где-то восемь с половиной тысяч долларов.
— Погоди, Мышонок, — Жайми был потрясен, даже встревожен. — Ты же не думаешь продать этот автограф?
— Нет, — ответил Мышонок. — Я его продавать не собираюсь, тем более что здесь, в Порту-Алегри, вряд ли найдется подходящий покупатель. Это ты его продашь в Сан-Паулу. Я слышал об одном коллекционере, который наверняка хорошо заплатит. И вот тебе презренный металл и решение проблем, по крайней мере года на два.
Жайми помолчал, разглядывая рукопись. Потом поднял глаза на Мышонка.
— Нет, Беньямин, — пробормотал он так, будто ему сдавило горло. — Я это принять не могу. Не потому, что это слишком дорогой подарок. А потому, что в этой записке — часть твоей жизни.
— Глупости, — отозвался Мышонок. — Полная ерунда. То, что там написано, я знаю наизусть от начала до конца, от конца до начала и в любом порядке. Хочешь убедиться?
Он сосредоточился и тут же процитировал на слегка неуверенном немецком:
— Leoparden brechen in den Tempel ein und saufen die Opfrekrüge leer; das wiederholt sich immer wieder; schlieslich kann man es vorausberechnen, und es wird ein Teil der Zeremonie.
И взглянул на парня с победным видом.
— Видал? Потому мне эта бумажка и не нужна. Я буду счастлив, если она тебе поможет. Думаю, и Кафке это было бы по душе.
Жайми не соглашался:
— Но ведь этот текст так тебе дорог…
— Ты мне гораздо дороже, — кротко возразил Беньямин.
Вдруг Жайми порывисто обнял Мышонка. Так они стояли обнявшись, и плечи парня подрагивали от рыданий. Наконец Жайми выпустил старика из объятий и посмотрел на него:
— Что тебе сказать? — спросил он. — Разве что большое спасибо?
— Не меня благодари. Благодари Кафку. Он уничтожил почти все свои рукописи. Потому его тексты — такая редкость. И стоят, сколько стоят.
Перед уходом Жайми снова обнял Мышонка.
Было восемь вечера. Парень позвонил товарищам с телефона-автомата, назначил встречу дома у Беатрис и тут же отправился туда.
Там вся компания оставалась до полдвенадцатого. Когда выходили из дому, трое незнакомцев, представившись агентами Депопа, объявили, что они задержаны. В начавшейся неразберихе всем удалось унести ноги, кроме Жайми. Зная, что из-за хромоты далеко ему не убежать, он начал драться с полицейскими, и этим помог скрыться остальным. В час ночи Мышонка разбудил нервный стук в дверь.
— Кто там? — спросил он в тревоге.
— Это я, Мышонок, — ответил голос, в котором слышалось отчаяние.
— Я — это кто?
— Беатрис, подруга Жайми. Открой, пожалуйста.
С трудом (по ночам ревматизм терзал с особенной силой) старик поднялся с кровати, завернулся в рваный халат и поплелся открывать. Беатрис стояла перед ним вся в слезах:
— Ах, Мышонок, беда, беда…
И она рассказала ему, что произошло. Когда она закончила свой рассказ, воцарилось тоскливое молчание.
— Положись на меня, — произнес наконец портной. — Я все улажу.
— Ты, Мышонок? — она не смогла не улыбнуться сквозь слезы. — Ты что, в ателье собираешься?
— Это часть моего плана, — ответил Мышонок. — Я знаю, что ты пока ничего не понимаешь. Но не волнуйся: все будет как надо.
— Но Мышонок, Жайми…
— Знаю, девочка, знаю. Но положись на меня. А сейчас иди домой. Отдохни. Завтра получишь добрые вести.
Мышонок шагал по пустынным улицам к старому зданию в центре Порту-Алегри, в свою мастерскую. Сторож, увидев его, удивился:
— Ты здесь? В этот час? Что случилось, Мышонок?
— Срочный заказ, — ответил портной.
— Заказ в четыре утра? — не унимался любопытный. — Не иначе похороны. Или свадьба.
— Свадьба, — ответил Мышонок.
— Ну тогда ничего еще, — заключил сторож и сделал погромче звук своего приемника.