Леопард на снегу

Элен взяла поднос и с гордым видом направилась к двери, но Доминик с поразительной быстротой опередил ее и оказался у двери раньше. Они почти столкнулись там. Элен невольно обратила внимание на его участившееся дыхание и жилку, пульсирующую на шее. Девушка не могла оторвать взгляда от его смуглой кожи в расстегнутом вороте рубашки. Она опустила взгляд и увидела, как его рука машинально потирает раненое бедро. Кровь прилила к ее лицу; у нее зашумело в ушах. На какое-то мгновение между ними возникло почти осязаемое притяжение друг к другу. Элен была уверена, что если бы она придвинулась к нему ближе, то ощутила бы его ответные импульсы. Это было пьянящее чувство, и ее взгляд, направленный на него, красноречиво говорил о ее желаниях.

Но ответный взгляд Доминика Лайалла отрезвил Элен. В том взгляде читалось откровенное неприятие тех порывов, к которым она его призывала. Доминик молча распахнул перед ней дверь, хотя Элен и была уверена, что он хотел ей что-то сказать.

В кухне девушку вдруг охватила дрожь. Впервые в жизни она вела себя совершенно непонятным образом, и это пугало ее. Что с ней происходит? Элен знала Доминика Лайалла всего три дня, но за это время он успел подчинить ее себе настолько, что она потеряла разум и даже вообразила, будто между ними возникло физическое влечение. Но ничего подобного в действительности быть не могло… Она прижала ладони к своим горящим щекам. Она должна бежать, бежать отсюда, пока не случилось непоправимого. Элен закрыла глаза и мысленно поблагодарила проведение, удержавшее Доминика Лайалла от ответа на откровенный призыв, сквозивший в ее взгляде. Вдруг она буквально подпрыгнула на месте от неожиданности, услышав за спиной озабоченный голос Болта:

– Эй, что случилось? Элен, вы плачете?

Элен широко открыла глаза.

– Нет. Нет, я не плачу, – ответила она, тряхнув головой, чтобы отогнать охватившее ее отчаяние. Она заморгала глазами. – Откуда вы появились?

Болт усмехнулся.

– Я пришел уже несколько минут назад. Просто вешал куртку в холле.

– Где вы были?

Болт вздохнул.

– Честно говоря, ходил на почту отправлять письма.

Элен удивленно уставилась на него.

– Куда?

– Вы не верите в существование почты?

– Верю, конечно. Но, естественно, вы не могли взять меня с собой.

Болт помрачнел.

– Нет. – Его взгляд упал на поднос с чашками. – Что это? Вы варили кофе, мисс?

Элен кивнула.

– Несколько минут назад вы назвали меня Элен. Можете и дальше звать меня по имени, если хотите. Мне это больше нравится, чем мисс.

Болт покачал головой.

– Тогда я был взволнован. Просто сорвалось.

– У меня тоже кое-что сорвалось, – грустно пробормотала Элен. – Я случайно упомянула, будто знаю о том, что его отец служил в армии.

– Ну и что? – удивился Болт.

– Мне кажется, он вообразил, будто мы обсуждали его дела. – Она вздохнула. – Ну, ладно… А что вы сейчас собираетесь делать?

– Если мистер Лайалл уже выпил кофе, я, пожалуй, займусь ленчем.

Элен сунула руки в карманы брюк.

– А что прикажете делать мне? Чем мне заняться?

– А чем бы вы хотели?

– Вы что, издеваетесь? – сердито бросила она.

– Ничего подобного.

– Ну, я не знаю, – уже спокойнее произнесла она. – Разве вы здесь ни с кем не встречаетесь? Я хочу сказать, к вам приходят гости?

– Иногда.

– И кто же?

– Друзья мистера Лайалла.

– Мужчины… или женщины?

– И те, и другие. – Болт занялся кофейными приборами.

Элен обдумывала информацию. Она почему-то считала, что он никого не принимает. Общее мнение, что он либо умер, либо живет за рубежом, привело ее к мысли, будто никто не знает о местонахождении Доминика Лайалла. Но у него, конечно, были друзья – и даже родственники, которые знали, где тот живет. Ей очень хотелось узнать, что за женщины бывают здесь, но она чувствовала, что ни на этот, ни на какой другой вопрос Болт не ответит.

Все же мысль, что Доминик бывает в обществе других женщин, почему-то выводила ее из равновесия.

– Я пойду в свою комнату, – неожиданно сказала она, и Болт удивленно поднял глаза.

– В этом нет необходимости, – возразил он, но Элен только покачала головой и ушла.

В своей комнате она бросилась на незаправленную кровать и задумчиво уставилась в потолок. Она была в подавленном настроении; все угнетало ее – этот дом, ее положение здесь, но больше всего – Доминик Лайалл. Что же было в нем такого особенного, если он сумел вывести ее из душевного равновесия? Он не был ни красивым, ни даже симпатичным, хотя Элен и понимала, что некоторым женщинам эти резкие черты лица и глубоко посаженные глаза под тяжелыми веками могли бы показаться привлекательными. Но его отношение к ней почти всегда было откровенно пренебрежительным. Тогда почему же Доминик Лайалл постоянно занимает ее мысли? Почему она не думает об отце, о том, как он волнуется за нее? Вместо этого только и делает, что копается в своих чувствах. Это неестественно, просто ненормально; отсюда и это ее подавленное настроение.