Леопард

Они продвигались вперед рывками, преодолевая зараз не более ста метров. Предположив, каким маршрутом мог двигаться тот снегоход, они ехали в том же направлении, использовали метлу, определяли направление и двигались вперед. Полоска на гусенице, наверняка оставшаяся после какой-то аварии, не позволяла сомневаться в том, что это тот самый снегоход. Кое-где, в укромных местах или на продуваемых ветром сопках, след был виден отчетливо, и тогда они ехали быстрее. Но не слишком быстро. Харри уже пару раз кричал: «Осторожно, пропасть!» – они чудом не свалились. Было почти четыре часа. Бельман, в зависимости от силы снегопада, то включал, то выключал переднюю фару. Харри смотрел в карту. Он не знал точно, где они находятся, но сознавал, что они все больше удаляются от Устаусета. И что скоро дневной свет померкнет. Треть существа Харри с тревогой подумывала, как они вернутся назад. Но две трети послали эту треть ко всем чертям, а это как-никак конституционное большинство.

В половине пятого они потеряли след.

Снегопад настолько усилился, что они уже почти ничего не могли различить.

– Это безумие, – прокричал Харри, стараясь перекрыть рев мотора. – Почему нам не подождать до завтра?

Бельман повернулся к нему и улыбнулся в ответ.

В пять они снова нашли след.

Они остановились и слезли со снегохода.

– Ведет сюда, – сказал Бельман, возвращаясь к скутеру. – Поехали!

– Погоди, – сказал Харри.

– Почему это? Поехали, скоро совсем стемнеет.

– Ты, когда сейчас кричал, эхо слышал?

– Ну и что это значит? – Бельман остановился. – Гора?

– На карте нет никакой горы, – сказал Харри и повернулся в ту сторону, куда вели следы. – Расщелина! – прокричал он.

И получил ответ. Очень быстрый ответ. Он обернулся к Бельману.

– Я думаю, что у снегохода, который оставил эти следы, возникли серьезные проблемы.

– Что я знаю о Бельмане, – повторил Рогер Йендем, пытаясь выиграть время. – О нем говорят как о человеке очень толковом и исключительно профессиональном. – Что же нужно этому легендарному редактору Нурдбё? – Все умеет, все делает правильно, – продолжал Йендем. – Быстро учится, понемногу учится и тому, как обращаться с нами, прессой. Эдакий whiz kid[124]. Ну, если вы понимаете…

– Это выражение мне знакомо. – Бент Нурдбё кисло улыбнулся, продолжая тереть стекла своих очков. – Вообще-то меня больше интересует, какие о нем ходят слухи.

– Слухи? – переспросил Йендем, по старой дурной привычке забыв закрыть рот.

– Надеюсь, вам знакомо это понятие, Йендем. Раз уж и вы, и ваш нынешний работодатель ими питаетесь. Ну?

Йендем помедлил:

– Ну, слухи бывают разные.

Нурдбё поднял глаза к небу:

– Спекуляции. Домыслы. Прямая ложь. Я не особо в этом разбираюсь, Йендем. Переворошите их все, позлорадствуйте.

– З-значит, негативные моменты?

Нурдбё тяжело вздохнул:

– Дорогой Йендем. Часто ли вам доводилось слышать, что такой-то ведет трезвый образ жизни, честен в денежных делах, верен в браке и его стиль руководства не назовешь психопатическим? Возможно, функция слухов сводится к тому, чтобы нам самим выглядеть на общем фоне сравнительно неплохо? – Нурдбё оставил наконец в покое одно стекло и принялся столь же тщательно полировать другое.

– Слухи эти не назовешь упорными, – сказал Йендем и поспешил добавить: – К тому же я прекрасно знаю и других людей, о которых говорят то же самое, но они точно явно не такие.

– Как бывший редактор, я посоветовал бы вам выбросить либо «точно», либо «явно», а то получается масло масляное, – сказал Нурдбё. – И чем же он не такой?

– Ну… Не такой ревнивый.

– А разве не все мы ревнивы?

– Речь идет о ревности с применением насилия.

– Он что, бьет жену?

– Нет, не думаю, что он распускает руки. Или что она дает ему повод. Но вот если кто-то слишком долго на нее пялится…

Глава 61 Высота падения

Харри и Бельман лежали на краю пропасти, там, где обрывались следы снегохода. Оба пристально вглядывались в бездну. Черные, отвесные склоны уходили вниз, растворяясь в густой метели.

– Видишь что-нибудь? – спросил Бельман.

– Снег. – Харри протянул ему бинокль.

– Снегоход там. – Бельман встал и вернулся к их собственному снегоходу. – Будем спускаться.

– Мы?

– Ты.

– Я? Мне казалось, что это ты у нас скалолаз, Бельман.

– Правильно, – сказал Бельман, уже начав надевать на себя альпинистскую обвязку. – Поэтому будет логично, если я займусь веревкой, карабинами и прочим. Длина веревки – семьдесят метров. Я спущу тебя на это расстояние. Ладно?

Шесть минут спустя Харри уже стоял на краю, спиной к пропасти, с биноклем на шее и дымящейся сигаретой в углу рта.

– Нервничаешь? – улыбнулся Бельман.

– Не-а, – ответил Харри. – Боюсь до смерти.

Бельман проверил веревку, которая шла от спускового устройства вокруг тонкого деревца у них за спиной и тянулась вниз к обвязке Харри.

Харри закрыл глаза, глубоко вдохнул и сосредоточился на том, как отклониться назад и перебороть эволюционно обоснованный протест, выработанный опытом, насчитывающим миллионы лет: если шагнуть в пропасть, то твой род не продолжится.

Мозг одержал победу над телом – с минимальным перевесом.