Леонид Утесов. Друзья и враги

В то время когда проходило это совещание (апрель 1949 года), Дунаевский чувствовал себя увереннее. Руку помощи протянул ему Иван Пырьев, директор «Мосфильма», годом раньше начавший снимать по сценарию Николая Погодина комедию «Веселая ярмарка», получившую впоследствии название «Кубанские казаки». Человек он был смелый: разгар кампании против «безродных космополитов», к которым были причислены прежде всего и в основном «лица еврейской национальности», его не испугал. С Дунаевским однажды он уже работал: в 1938 году тот писал музыку для его «Богатой невесты».

На этот раз режиссер собрал отличный коллектив. В нем были и мастера Марина Ладынина, Владимир Володин, с которыми Дунаевский уже встречался в работе, и молодежь, большинство которой впервые появлялось на экране.

Словно обрадовавшись возможности проявить себя в полную силу, Дунаевский пишет для Пырьева столько музыкальных номеров, что их хватило бы едва ли не на два фильма; вальс, польку, краковяк, галоп, куплеты, «Урожайную»... Оставались незаконченными только две лирические песни, которые – бывает так – почему-то долго не давались.

Наконец, на Кубань композитор шлет телеграмму: «Еду с песнями». На следующий день в поселковом клубе у рояля собрались Пырьев, Ладынина, Лучко. И Дунаевский запел: «Ой, цветет калина в поле у ручья»...

– Ах, какая чудесная песня, – сказала Марина Алексеевна, – жаль, что в картине она достанется не мне. Дунечка, сыграйте еще раз – душа просит.

А потом все вышли из клуба и пошли вдоль реки, наслаждаясь тишиной теплого вечера. И вдруг с берега донеслось: «Ой, цветет калина»... Пырьев стал белым как мел:

– Это что же такое, Исаак Осипович, ведь по договору в фильм включаются только новые песни!

Дунаевский стоял растерянный, ничего не понимая. Потом кинулся к реке. Остальные – за ним. На камушке у самой воды сидели актеры Володин и Савицкая и пели слаженным дуэтом.

– Откуда вы знаете это? – налетел Пырьев.

– Ой, Иван Александрович, простите! Мы у клуба потихоньку постояли, а песня так понравилась, что тут же запомнилась...

– Прекрасная музыка в этом фильме, – говорил Леонид Осипович. – Мы ее играли в концертах, а на мелодию польки Зяма Гердт и Володя Брагин написали мне куплеты «Танцкласс». Не такие уж сатирические, как говорится, на уровне управдома, но по тем временам проходимые. И веселые – слушатели завалили радио с просьбой повторить их. Я спел их с Володей Володиным в очередном выпуске «Клуба веселых артистов» и поздравил Дуню с успехом.

А руководство Союза композиторов не оставляло Дунаевского в покое. Видимо, крепко запомнило его недавние выступления на «дискуссиях» о песне и джазе. Его вскоре вызвали к барьеру: в одной из новых песен обнаружили «тангообразные признаки» – грех смертный, а в лирическом «Школьном вальсе» услышали «звон гусарских шпор». Смешно говорить, но это в то время граничило с преступлением – воспевался старый быт, да еще дореволюционный. Но Дунаевский уже не обратил на это внимания, как и на грозный оклик, раздавшийся со страниц органа композиторских бюрократов – журнала «Советская музыка».

Трудности друзей сближают. Дунаевский и Утесов ввели новую традицию: отмечать семьями нетрадиционные праздники – премьеру песни, день рождения Марка Твена, новое платье короля (удачную покупку), прибытие в Москву рыбы-фиш и т. д. Все это происходило весело, хотя жизнь продолжала преподносить невеселые сюрпризы.

Всегда с вами, но без вас

Летом 1950 года разразился скандал. Утесов со своим джазом, переименованным в духе времени в «эстрадный оркестр», приготовил новую программу «Всегда с вами». Афиши уже были расклеены по городу и украшали стены сада «Эрмитаж».

За несколько дней до премьеры программу смотрела комиссия Министерства культуры и Главреперткома. Половину номеров она запретила.

– Никаких фокстротов, танго и этих бостонов в вашем выступлении быть не должно! А у вас даже песня «Старушки-бабушки» офокстрочена!

– Но оставленного вами хватит только на одно отделение – на такой куцый концерт мы публику не наберем. Может, стоит программу назвать «На этот раз без вас»? – предложил Утесов.

Его слова оставили без внимания и срочно вызвали из Ленинграда Танцевальный ансамбль под руководством А. Обранта: он танцами народов СССР заполнит первое отделение. Это будет на злобу дня в соответствии с лозунгом «За мир и дружбу».

Зрителям сообщить об этом не успели. И когда концерт открыл не Утесов, а дежурный конферансье, в зале возникло шевеление и раздались робкие возгласы: «А где Утесов?!» Конферансье как ни в чем не бывало объявил татарский народный танец, и, как только появились на эстраде девушки в широченных шароварах, поднялся свист.

Крики «Долой!», «Где Утесов?», «Давай Утесова!» неслись со всех сторон. Обструкция стала всеобщей. Часть зрителей поднялась, вышла из зала и стала требовать дирекцию и «деньги обратно». А руководители сада и работники министерства сидели в первой, ближайшей к сцене ложе и в смятении решали, вызывать ли конную милицию.

На следующий день с утра пригласили Утесова: