Леонид обязательно умрет

– А чем все эти годы занималась?

– Замужем была.

– Развелась?

– Умер.

– Воевал? Кивнула.

– Вдове солдата поможем! Посиди здесь, я сейчас вернусь!

– Ага.

Он вышел в предбанник, разговаривал с майором-адъютантом.

– Пусть потренируется в нашем тире!

– Как же так, товарищ генерал? – развел руками офицер. – У нее муж был адвентистом седьмого дня!

– Уже узнал?

– Если бы не узнал, вы бы мне голову отвернули! То была абсолютная правда.

– Умер у нее муж…

– Так что ж, мы теперь сектантам оружие доверять будем?! – возмутился, насколько позволяло звание, адъютант.

– Да ты знаешь, кто она? – Глаза киргиза почти закрылись. – Пока ты по батальонам контру фильтровал, она завалила Штиеску!

– Она?!. – недоверчиво переспросил майор.

– А ты знаешь, кто был этот Штиеску?

– Говорят, что он до сих пор жив.

– Кто говорит?! – Генерал, казалось, стал еще меньше ростом. – Если бы Штиеску был жив, то товарищ Сталин еще в сорок третьем погиб!

Майор знал, что румынский фашист Андриан Штиеску был одним из самых известных в узких кругах специалистом по деликатным операциям. Тотчас в голове сложилась картина. Штиеску должен был ликвидировать вождя всех народов, но его самого упредила смерть, выпущенная из винтовки, на курок которой нажимал палец руки женщины, сейчас находящейся в кабинете Тимура Ашраповича.

– Так точно, товарищ генерал! – отрапортовал адъютант. – Лично тиром займусь!

– Хорошо…

Прежде чем вернуться в кабинет, национал долго стоял возле двери, почти уткнувшись носом в обивку. Он размышлял, пригласить ли Гелю вечером в ресторан… Решил оставить в памяти тот день, не вмешивая в прошлое сегодняшнюю действительность… А еще он подумал, что пойдет с внуками в воскресенье в Парк культуры имени Горького и покатает малышню на лодке по озеру с лебедями…

– Решено, – ответил генерал Ангелине. – Потренируешься, а там видно будет. Майор все тебе расскажет!..

Через неделю Геле выдали важные корочки с фотографией.

– Особо не показывайте без надобности! – предупредил майор на прощание.

Она кивнула и ранним утром следующего дня поехала в Тушино, где находился тир.

На КПП некоторое время проверяли ее документ, а потом солдат удивленно поинтересовался:

– Чего вы так рано? Седьмой час только…

Она не стала рассказывать, как ее тело сотрясает внутренней дрожью от невыносимого желания заглянуть в оптику, обнаружить в ней цель, нажать на курок и почувствовать всем нутром стремительный полет пули… Вместо ответа солдату спросила:

– Никого нет?

– Почему же нет, есть! Инструктор всегда на месте. Он здесь живет.

Она прошла через КПП и ступила ногами в высокую траву. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралось огромное дикое поле. Геля жмурилась от просыпающегося солнца и где-то вдалеке угадывала очертание мишеней…

«Вот оно – счастье», – подумала.

Она пошла вдоль лёжек, улыбаясь всеми внутренностями, разминая пальцы рук автоматически, как двадцать лет назад.

А потом Геля увидела сгорбленного старичка с седыми проплешинами вместо волос. Глазам своим не поверила.

– Хмуров! – закричала она на все бескрайнее поле. – Хму-у-у-ро-о-ов! – разнесло эхо по России.

А он шуршал навстречу к ней, перебирая ногами, как когда-то – козликом. И столько счастья было на его морщинистом лице, что проливалось оно из глаз слезами…

* * *

Из воспоминаний Гелю вырвал скрип двери палаты.

– Пора! – сообщил Утякин.

– Да-да, – засуетилась Лебеда. – Уже!..

– Здесь раздевайтесь! – приказал доктор. – Примите душ и удалите растительность из подмышек, а также с лобка!.. Александра поможет!

– Зачем? – поинтересовалась Ангелина, но, встретившись со взглядом Михаила Валериановича, слегка подобострастно заулыбалась. – Поняла, поняла!..

С личной гигиеной она обошлась самостоятельно, как-никак Александра хоть и бывший, но мужик. Появилась в медицинской рубашке с завязочками на спине.

Ее заставили сесть в кресло-каталку и повезли по коридорам в операционный блок.

«Хирургия? – волновалась Лебеда. – Резать будут?..»

В просторном светлом помещении не было хирургического стола, зато имелся огромный резервуар, похожий на поставленную на попа барокамеру, к которой шло множество электрических подводов и резиновых трубок. Металл украшали десятки датчиков, попискивающих на разный манер.

Ангелина, поглядев на установку, почему-то успокоилась.

– Попрошу всех посторонних удалиться! – приказал Утякин.

Из посторонних была лишь одна Александра, которая, перекрестив Лебеду, попятилась на выход задом, вдарилась маслами о косяк да чуть не снесла его…

Утякина уже ничего не интересовало. Он взял с металлического подноса шприц, наполненный мутной жидкостью, и велел Лебеде работать кулаком. Перехватил предплечье жгутом, проколол вену иглой и ввел в кровь препарат.

Ангелину чуть повело, а затем она совершенно расслабилась и даже заулыбалась. Седативные вещества сделали свое дело, впрочем, не усыпив пациентку, но прибив деятельность мозга до предельной возможности.

– Не спать! – скомандовал Утякин. – Вставайте!