Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

Вспоминает Н. Шацкая: «Когда Лене стали делать искусственную почку, стало чуть-чуть лучше, а потом стало ухудшаться. Врачи испугались: ну как делать операцию по пересадке донорской почки? Я говорю: я возьму ответственность на себя, ни вы, ни мама Лени – я буду отвечать. Хотя маме Клавдии Николаевне я так за помощь благодарна. Я говорю: он сильный, я чувствую, он справится. А позвонили неожиданно. Спасибо опять Лене Ярмольнику, помог с донорской почкой (он же достал и редкую итальянскую аппаратуру, без которой операция была бы невозможна. – Ф.Р.). Вообще он золотой человек. Мы утром встали, позавтракали – вдруг звонок: быстрее, чтоб через 20 минут здесь, через 40 минут операция. Я его собираю, мою, кладу на каталку, его везут – я быстро в часовню при больнице, а она закрыта. Мама родная! Я сажусь в машину, семь церквей объехала, везде поставила свечи и бумажки отдала, чтоб молились за Леню. Мне сказали: категорически не приезжать в первый день, он все равно в реанимации. Позвонила моя подружка замечательная Танечка Горбунова, я говорю: Тань, приезжай, я с ума сойду. Приезжает. Вдруг звонок от нашего лечащего врача Галины Николаевны: Ниночка, все нормально, писать начал чуть не сразу, как почку поставили… Следом Ярмольник: я был у него… (Ярмольник оказался первым, кого Филатов увидел возле своей постели, когда очнулся. – Ф.Р.) И мы выпили, да еще как выпили!..»

Глава пятьдесят четвертая Памяти Высоцкого-2

Вскоре после операции, в начале 1998 года, Филатов уже неплохо себя чувствовал и даже дал несколько интервью различным печатным изданиям, чего он не делал вот уже несколько лет. В одном из них он, в частности, сказал следующее:

«Сегодняшняя жизнь меня не столько раздражает, сколько печалит. Во всем, что у нас здесь произошло, есть свои плюсы: страшно расширился мир, появились новые возможности, вообще стало интереснее, стало виднее, кто чего стоит… Но это не значит, что меня устраивает власть, что я приветствую ситуацию, при которой большинство просто не помнит, кто такие Шукшин и Трифонов…

У нас в доме тусовки, шабаши, вечеринки многолюдные не приняты. Мы всегда на людях появлялись редко и редко собирали людей у себя. Но дома по хозяйству я ничего не делаю. В теперешнем состоянии это исключено. Но даже если бы выздоровел, я симулировал бы болезнь, чтобы ничего не делать. В жизни ничего дома не сделал! Даже мусор не вынес ни разу…»

Касаясь своих политических пристрастий, Филатов заявил следующее: «Я продолжаю симпатизировать Михаилу Горбачеву. Думаю, когда-нибудь ему еще поставят в Москве золотой памятник…»

Конечно, Филатову делало честь, что он по-прежнему был верен той дружбе, которая завязалась у него с Горбачевым еще в перестроечные годы. Однако, на мой взгляд, говоря про памятник, он погорячился. Золотой памятник Горбачеву если и поставят когда-нибудь, то только где-нибудь за пределами его родины, как одному из главных разрушителей великой державы под названием СССР.

Несмотря на болезнь, Филатов продолжал заниматься творчеством. И хотя назвать его активным было нельзя, однако без дела он не сидел: продолжал писать пьесы, выпускал телепередачу «Чтобы помнили». И еще успевал следить за творчеством своих коллег с «Таганки». Причем имелись в виду не любимовцы, а губенковцы – коллектив «Содружество актеров Таганки». Филатова искренне радовало то, что этот театр не уподобился большинству российских театров, которые очертя голову бросились в волны коммерции и стали ставить спектакли из разряда «на потребу», а инсценировали русскую классику: «Иванова» и «Мы попали в западню» А. Чехова, «Белые столбы» М. Салтыкова-Щедрина, «Дурь» Н. Некрасова. Как чуть позже отметит критик Ю. Белов:

«Театр сегодня таков, каково общество, а оно бездуховно. Это будет правда, но не вся. В обществе зреет сопротивление невежеству, торгашеству в культуре. Не убита душа народа. Находясь под непрерывным обстрелом, стоят бастионы русской культуры.

Идите в Малый театр, что в Москве, и вы встретитесь с живым искусством русской драмы. Вы встретитесь с ним и во МХАТе им. М. Горького, который зрители давно называют театром Татьяны Дорониной. Посетите в Москве Театр на Таганке, но не любимовский – западный, а русский – им руководит Николай Губенко. Здесь, как и в театре Татьяны Дорониной, вы увидите на сцене героев классических пьес русской и советской драматургии…»

Стоит отметить, что «Содружество» ставило не только классику, но и современные пьесы. Например, «Афган» и «ВВС» (Владимир Семенович Высоцкий). Последний спектакль родился буквально за две февральские недели1998 года и был приурочен к 60-летию Высоцкого. Инициаторами спектакля были сами актеры театра, которые захотели создать иную, чем любимовская (как мы помним, та была датирована 1980 годом и фактически мало изменилась), версию. По словам Губенко: