Леонид Филатов

— Эт-то что такое? — ошеломленный Юрий Михайлович панически кидается к Татьяне. — Вы соображаете, что вы делаете? А ну-ка, оденьтесь немедленно!.. Слышите?!

— Я заперла дверь, — лихорадочно шепчет Татьяна, лицо ее почти касается лица Юрия Михайловича. — Ключ у меня. Не надо бояться, сюда никто не войдет…

— Сумасшедшая! — шипит Юрий Михайлович. — Всех вас надо в Кащенко! Одевайтесь сию же секунду, или я позвоню…

— В милицию? — Татьяна заглядывает в глаза Юрию Михайловичу. — Или в горком? Вы меня не обманете! Женщина всегда знает, нравится она или нет. Я же видела, какими глазами вы смотрели на меня там, на собрании…

И она неожиданно впивается в губы Юрия Михайловича долгим и мучительным поцелуем.

Щелчок. Блиц. Щелчок. Блиц…

Обалдевший Юрий Михайлович не сразу понимает, откуда вдруг появился этот режущий глаза свет…

Щелчок. Блиц. Щелчок. Блиц…

А когда понимает, то уже ничем не может себе помочь. Так и стоит посреди директорского кабинета с дико вытаращенными глазами, галстуком, съехавшим набок, и растерзанной рубашкой, в обнимку с голой красавицей, бесстыже улыбающейся в фотообъектив…

Щелчок. Блиц. Щелчок. Блиц…

Левушка аккуратно прячет фотокамеру в футляр, Татьяна деловито натягивает на себя хламиду. За их спинами — группа актеров. В глазах — ни удивления, ни осуждения, ни восторга. Закончился спектакль. Свершился акт возмездия…

— Признаться, я вас недооценивал! — почти с восхищением констатирует Юрий Михайлович. — Страшный вы народец!

— С волками жить — по-волчьи выть, — равнодушно отвечает Левушка. — Вы сами выбрали этот вид оружия.

— И что же вы будете делать с фотографиями? — кисло улыбается Юрий Михайлович. — Отошлете в газету «Правда»?

— Ну почему обязательно в «Правду»? — так же без интонаций отвечает Левушка. — Есть и другие правдивые газеты. Например, в «Юманите».

Юрий Михайлович пристально вглядывается в Левушку, пытаясь понять, не шутит ли он, но в глазах у Левушки холодно и пустынно, как в зимних небесах…

* * *

В одном из многочисленных театральных переходов дорогу актерам внезапно преграждает группа угрюмых пареньков в чехословацких костюмах.

— Отдайте камеру! — негромко требует один из них, судя по виду, старший.

— Разве она ваша? — кротко удивляется Левушка и прячет фотокамеру за спину.

— Отдайте камеру! — не повышая голоса, повторяет старший.

— Лева, пас! — кричит Игорь, неизвестно когда и как оказавшийся за спиной у «чехословацкой» группы, и вытягивает руки: дескать, ловлю!

Левушка неловко кидает фотокамеру Игорю. Тот едва успевает поймать ее и тут же получает сокрушительный удар в переносицу. Удар, надо сказать, профессиональный, потому что Игорь валится оземь, как сноп. Истошно визжит Сима. Левушка бросается Игорю на помощь, но двое бравых пареньков мгновенно заламывают ему руки.

Старший вскрывает камеру: камера пуста, пленки нет.

— Где пленка?

Левушка с заломленными назад руками пожимает плечами:

— А ее и не было…

По знаку старшего Левушку быстро ощупывают — пленки нет.

— Я ж вам сказал: не было. Шутка!..

Старший коротко размахивается и в сердцах расшибает камеру о стену. Всхлипывают осколки. Вся операция занимает не более нескольких секунд.

Потрясенные и притихшие стоят в театральном переходе артисты.

А слаженная группа «бойцов невидимого фронта» молча удаляется по пустынному коридору.

* * *

…В кабинете директора хлопочут врачи. Бледный Юрий Михайлович в расстегнутой рубахе лежит на директорском диване.

— Сволочи! — не может успокоиться Анна Кузьминична. — Нет, я этого так не оставлю!.. Я натравлю на них прокуратуру!

— Успокойтесь, Анна Кузьминична! — Директор дрожащими руками наливает в стакан воды. — Выпейте «Тархунчику»!.. Артисты погорячились… Они люди нервные!..

— Оставьте! — Анна Кузьминична отталкивает стакан. — Таким нервным место в Лефортове, а не на советской сцене! Будь моя воля, я бы их…

— Анна Кузьминична, — просит с дивана Юрий Михайлович, — соедините меня с Николаем Андреевичем! А вы, Петр Егорыч, соберите труппу на последний разговор…

* * *

В репетиционном зале — звенящая тишина. Тишина, чреватая взрывом. Юрий Михайлович говорит внятно и раздельно, проверяя доходчивость сказанного внушительными паузами, — точно швыряет камешки с обрыва, всякий раз терпеливо дожидаясь, когда снизу донесется глухой стук…

— Я хотел бы довести до вашего сведения, что руководящие инстанции, получившие подробную информацию о ненормальной ситуации, создавшейся в вашем коллективе, настаивают на немедленном расформировании труппы. В ближайшие дни в театре будет работать специальная комиссия из представителей партийных и советских органов совместно с представителями общественности, которая все тщательно взвесит и разберется в безобразиях, которые здесь происходят…

Юрий Михайлович встает из-за стола, давая понять, что обсуждать сказанное не входит в его намерения. Он знает, что речь его произвела на аудиторию самое сильное впечатление, и возможные прения могут это впечатление ослабить. Но он не знал, что последняя точка в сегодняшнем разговоре будет поставлена не им…