Леонард Коэн. Жизнь

Как оказалось, возможность тура Леонарда обдумывал не только он сам. Его старый европейский промоутер надеялся уговорить его отправиться на гастроли и обратился за помощью к Стивену Машэту. Машэт знал о проблемах Леонарда с деньгами; он читал об афере Келли Линч в «Нью-Йорк Таймс». С его точки зрения, Линч когда-то похитила касавшиеся Леонарда документы у его умирающего отца — своего работодателя — с санкции самого Леонарда, поэтому Стивен не испытывал к нему большого сочувствия; но ему было любопытно. Так как он обещал европейскому промоутеру связаться с Леонардом, он позвонил ему и получил приглашение на ланч. У себя на кухне, стоя у плиты и готовя еду для гостя, Леонард признался в том, что ему, вероятно, придётся отправиться в тур, потому что у него нет денег. «Я спросил Леонарда по-мужски: как можно позволить другому человеку пять лет полностью распоряжаться твоим состоянием? — вспоминает Стивен Машэт. — Но Леонард ужасно боязливый человек. Келли Линч виртуозно сыграла на этом».

Если Леонард собрался поехать в тур, ему имело смысл начать с концертов в Европе, где у него были самые преданные поклонники. Роберт Кори тоже так решил, поэтому уже позвонил в лондонскую промоутерскую фирму AEG Live. Он спросил их, что они знают о Леонарде Коэне, и получил ответ: «Немного, но у нас в компании есть один человек — его большой поклонник». Этого человека звали Роб Хэллет. У Хэллета было солидное резюме. В 80-е он был промоутером Duran Duran, а недавно организовал серию выступлений Принса в лондонском зале O2 Arena на двадцать три тысячи человек — двадцать один концерт подряд, все билеты распроданы. Кори позвонил Хэллету, и тот прилетел в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с ним и самим Леонардом и предложить свои услуги. «У меня есть все альбомы, которые вы записали, — сказал Леонарду Хэллет. — Я читал все романы, все стихотворения, я раздражаю друзей тем, что постоянно цитирую ваши песни, и мой жизненный девиз — двустишие из стихотворения, которое вы написали в 1958 году: «Он не желал, чтобы его держали, как пьяного, / под холодной струёй фактов».

Леонард выслушал его очень серьёзно. Чем больше он слышал, тем больше представлялся ему риск попасть в унизительное положение.

— Он не был уверен, что у него получится, — говорит Хэллет, — и он не был уверен, что кому-то есть до него дело. Я сказал: «Я циничный старый ублюдок и не хочу слушать ничьи концерты, но я хочу услышать Леонарда Коэна, и, наверное, я не один такой». Я был уверен, что в мире есть сотни тысяч людей, которые хотят его увидеть. Больше всего его беспокоило, что он может опозориться. С другой стороны, денег у него не осталось. Я сказал: «Вот что, организуйте репетиции, репетируйте столько, сколько сочтёте нужным, проводите прослушивания столько, сколько сочтёте нужным, и я за всё это заплачу. Если потом вы мне скажете: «Спасибо, но меня это не устраивает, я не могу выступать», я отвечу: «По крайней мере, мы попробовали», — и вы мне ничего не будете должны».

От такого предложения Леонард не мог отказаться. Он не связан обязательствами и может в любой момент уйти — всё как ему нравится. «Кажется, это разумное соглашение», — сказал Леонард, и они пожали друг другу руки. Кори начал разрабатывать план гастролей, а Хэллет принялся убеждать представителей индустрии, что концерты Леонарда Коэна — прибыльное дело.

Через несколько дней Леонард появился на пороге у Шэрон Робинсон, имея обеспокоенный вид. «Дорогая, — сказал он, — кажется, мне придётся снова поехать в тур». Он сказал, что ехать не хочет, но все знаки указывают именно на это. Он не пригласил Шэрон поехать с ним. Анджани он тоже не позвал. То ли тур в поддержку альбома The Future отбил у него охоту работать со старыми друзьями, то ли он боялся подвести друзей и провалиться у них на глазах, но он решил, что ему следует взять новых людей — музыкантов, с которыми он никогда прежде не работал. Единственное исключение он сделал для Роско Бека, которого попросил быть своим музыкальным директором.

— Леонарда вся эта затея очень тревожила, — вспоминает Бек. — Он даже не хотел обсуждать это по телефону. Он прилетел в Остин, чтобы поговорить со мной лично. Он сказал: «Я подумываю снова отправиться в тур. Не мог бы ты помочь мне собрать группу и как ты смотришь на то, чтобы поехать с нами?» Я сказал: «Да, конечно, я себе давно пообещал: если ты меня ещё когда-нибудь позовёшь, я поеду». [Бек собрал группу для тура Леонарда в поддержку альбома I’m Your Man, но сам тогда не смог присоединиться к команде.] Леонард сказал: «Смотри, я пока сам не уверен, что точно поеду. Надеюсь, ты не обидишься на меня, если я решу отказаться от этой затеи». Он действительно сомневался в своих силах. Он говорил: «Я уверен на 92,7 %». Цифра всё время менялась: «Я уверен на 82 %, я уверен на 93 %». Он сказал: «У меня есть возможность отказаться в любой момент, если мне не понравится, как всё это идёт, и если я всё-таки поеду, то только на шесть недель. Но если всё отменится, ты меня простишь?» Я ответил: «Конечно».