Леонард Коэн. Жизнь

– Импровизация была чем-то новым для вас? Вы больше известны хорошо подготовленными выступлениями.

– Когда-то мы с друзьями любили сидеть на ступеньках дома на Пил-стрит, где мы жили, когда учились в университете, а в одной, очень небольшой, части Монреаля, в чёрных кварталах, была популярна музыка калипсо[29]– там было несколько клубов, где звучала эта музыка, мы часто туда ходили, – и я импровизировал песенки в стиле калипсо – о прохожих на улице и так далее.

Выступая с джазменами, Леонард не только импровизировал, как битники в Гринвич-Виллидже, но и читал готовые произведения, в том числе «The Gift» («Дар») – новое стихотворение, которое он впервые предъявил публике во время своего дебюта в Dunn’s Birdland (а позднее напечатал в сборнике The Spice-Box of Earth).

– Этот вечер назывался «Поэзия и джаз», – вспоминает кузен Леонарда Дэвид Коэн. – Очень в духе пятидесятых. Леонард написал несколько стихотворений и каких-то блюзовых вещей, и я помню, как он читал со смертельной серьёзностью: Она преклонила колени, чтобы поцеловать моё мужество, или что-то в этом роде. Я чуть не лопнул от смеха, а девчонки говорили: «О-о, полный отпад!» Принесло ли ему это успех у женщин? Как говорится, не повредило.

Ещё Леонард свободно общался и шутил с публикой. Ирвинг Лейтон, как всегда, оказал моральную поддержку, объявив его прирождённым стендап-комиком.

С тех пор как Морт уехал в Лондон учиться на скульптора, Лейтон стал для Леонарда ещё более важным и нужным другом. Несколько раз в неделю Леонард приходил к Ирвингу и Авиве ужинать. После ужина они часто занимались тем, что «вскрывали стихотворение». Авива объясняет, что это значит: «Мы выбирали стихотворение любого поэта: Уоллеса Стивенса, Роберта Фроста, кого угодно, – и разбирали строчку за строчкой, образ за образом. Как поэт сделал эти образы? Что на самом деле значит это стихотворение? Как нам взломать его шифр? Поверьте мне, это стоило больше, чем докторская степень от Колумбийского университета». В некоторые вечера они шли в кино: по словам Авивы, и Леонард, и Ирвинг «обожали смотреть какой-нибудь треш», «а потом мы не ложились до рассвета, обсуждали фильм, анализировали его символизм и соревновались в том, кто заметил больше символов». Если они никуда не выходили, то «вкатывали в комнату такой старый чёрно-белый телевизор с антенной типа «кроличьи уши», поедали тонны сладостей – Леонард всегда приносил свой любимый десерт, огромный кусок сахара, выкрашенного под бекон, – и обсуждали увиденное до морковкина заговенья».

Официально Лейтон оставался женат на Бетти Сазерленд, но уже некоторое время открыто жил с Авивой. Эта ситуация всех более-менее устраивала, пока Авива не устроилась на работу учителем в частной школе для девочек, а в этом заведении не сочувствовали альтернативным жизненным укладам. Ирвингу и Авиве нужно было зарегистрировать брак, но Ирвинг не хотел разводиться и предложил решить проблему другим способом: он купит Авиве кольцо, они устроят фиктивную церемонию бракосочетания (на которой Леонард будет свидетелем), а она может легально поменять фамилию на Лейтон. Назначили дату, и троица заговорщиков встретилась в бистро рядом с квартирой Леонарда, чтобы отметить важное событие ланчем с шампанским, причём «на Ирвинге было какое-то ужасное пальто бутылочно-зелёного цвета, на [Авиве] – купленное в секонд-хенде белое хлопчатобумажное платье с помпонами по краю, и только Леонард, разумеется, был хорошо одет». Затем они все вместе отправились в ювелирный магазинчик на Маунтин-стрит за кольцом. «Я разглядываю кольца, – рассказывает Авива, – и вдруг слышу, как Ирвинг, стоя в противоположном углу магазина, говорит: «Я хочу купить браслет для жены. Она художница». Леонард, который просто понял, чт'o мне приходится переживать, сказал: «Авива, я куплю тебе кольцо», – и так и сделал. Он надел мне его на палец и сказал: «Теперь вы муж и жена». А я подумала: за кем же я теперь замужем? Я рассказываю вам эту историю, потому что это было так типично для Леонарда. Уверена, он может быть невыносим, если вы захотите затащить в брак его самого, но в тот раз, как и всегда, он был идеален – внимателен, учтив, великодушен – настоящий человек чести».

* * *