Леон. Встань и иди

Когда звонил им домой, то сказал его супруге, Марии Ивановне, что мне без помощи Петровича никак не обойтись.

— Ты не смейся, батя, кое-что перенести надо, но я тебя не носильщиком позвал, а консультантом.

— По какому вопросу? — он близоруко сощурился, вытащил из футляра очки, одел и внимательно посмотрел на меня.

— Не буду сейчас говорить, сюрприз, — ответил ему, выезжая в направлении окружной дороги, — Но одну консультацию можешь дать прямо сейчас.

— Ну? — поторопил он мое затянувшееся молчание, — Не тяни кота за хвост.

— Хочу свой бизнес организовать.

— Надоело по Северам мотаться?

— Не в этом дело, пора начинать думать о будущем.

— Давно пора, — он утвердительно кивнул головой, — И жениться пора!

— Нет, женится еще рановато.

— Какой там рановато?! И девчонка есть, без приданого правда, но очень хорошая. Про Светку малую говорю, любит она тебя, сам знаешь. И поверь моей чуйке, всю жизнь тебе преданной будет, как собака.

— Брось, папа Коля, в отношении этой девочки никаких серьезных намерений у меня быть не может.

— Дурень, ты. Что могу еще сказать?

— Действительно, нечего. Ты лучше Сашку да Петра уговаривай.

— А! — он махнул рукой, — Такие же оболтусы, как и ты.

Оба его сына служили на флоте, старший Сашка, капитан третьего ранга, на Балтике, три года как развелся и больше не женился, а младшему Петру, капитану в военно-морском десанте на Черноморском флоте было тридцать один год, но он вообще жениться не собирался.

— Так каким бизнесом хочешь заняться? — сменил он больную тему.

— Еще не знаю, но каким-то железоделательным.

— Что, денег некуда девать? Глупости задумал, прогоришь! Сейчас этим никто не занимается, любую железяку легче притащить из Польши или Германии, много качественней и гораздо дешевле. А все железоделательное полным ходом сдают в металлолом. Не поверишь, почти новые металлорежущие станки, гидромолоты и прессы везут, сейчас заключаем договора, и целые заводы автогеном вырезаем.

— Слышишь, станки — это очень важная тема, немного позже переговорим. Ты лучше скажи, собственной фирмой можно организоваться под сбор металлолома или как?

— Под сбор организоваться можно, но под его реализацию… — он поднял руку и потряс указательным пальцем, — Это все, Виктор, не так просто. Здесь отработан целый механизм, в том числе площадка для заготовки и резки на мерные куски, железнодорожная ветка и договора с железной дорогой, вопросы подачи и простоев вагонов, договор с металлургическим комбинатом, отгрузка, приемка и, наконец, итог всего этого телодвижения — деньги, в том числе нал и безнал. Существует определенный порядок откатов и расчетов, даже я всего не ведаю, но точно знаю, что ежемесячно «крыше» надо отстегнуть пятнадцать штук баксов.

— Ничего себе!

— То-то и оно! Многие рестораны платят гораздо меньше. Правда, здесь наш Гоша сам виноват, раньше он отстегивал десять, но потом дико проигрался в казино и задержал выплату. Так бандиты поставили его на счетчик и увеличили мзду до пятнадцати. Анечка все это вызнала и мне шепнула.

— Анечка, это кто?

— Из наших, интернатских, числится на фирме секретарем, но всю конторскую работу сама тянет, и с железной дорогой на связи, и с меткомбинатом. Между прочим, Татьяна, наша бухгалтер, тоже интернатская, и тоже девка неглупая. Алевтина знала, кого на работу брать, — Петрович минуту помолчал и продолжил, — Это ведь Гошик, тварь поганая, ее в гроб загнал. Прошлый раз тоже на деньги попал, а она его откупила, да от инфаркта сама слегла, а через два дня и умерла.

Нашу бывшую заучку, Алевтину Степановну многие недолюбливали. Была она горластой командиршей и железной теткой, с воспитанниками не сюсюкалась и держалась строго. Злые языки поговаривали, что она собственного мужа зашугала так, что тот через год совместной жизни сбежал на край земли. А вот сынуля Гошик, кстати, младше меня на два года, мог из нее веревки вить.

— Алевтина везде имела связи, и дела в фирме в свое время отладила, как часы. Этому ее выродку сейчас и делать ничего не надо, только деньги лопатой грести, да в казино спускать. Так слышишь, Виктор, он уже и нам зарплату за полтора месяца задолжал. Мне так ладно, я работаю кладовщиком, на весах и без него украду. А девки? Тем более, что Татьяна — мать-одиночка.

— Так может, давай ему поможем?

— Что поможем?

— Поможем загнать в еще большие долги, а потом дадим денег для игры в казино.

Петрович развернулся ко мне, поправил очки и несколько минут внимательно рассматривал в упор. Я не обращал на него внимания и контролировал дорогу, но взгляд и бурю противоречивых душевных волнений прекрасно чувствовал.

— А крыша его как на это посмотрит? — тихо спросил он, — Там смотрящим Вовка Седой, вор серьезный.

— Ну и что? Какая им, нахрен, разница, какой именно барыга будет бабки отстегивать, своевременно и без проблем? За это, батя, не переживай, на себя беру.

Петрович молчал до самого дома, только когда мы свернули в свой переулок, вдруг зло сказал: