Лео Бокерия: «Влюблен в сердце». Истории от первого лица

– Пятнадцать лет – срок не такой уж маленький. Так, значит, у тебя вообще никого дома нет.

– У меня черепаха… – признается Карина.

Ага! Теперь понятно! – восхитился Лео Антонович. – Конечно, кошечка и собачка интереснее, и приласкаться умеют, и поговорить с ними можно, но живут мало. Черепашка – другое дело. Говорят, она триста лет прожить может! Молодец, Карина! Уберегла себя от психологической травмы… А как в смысле содержания? Трудно за черепахой ухаживать?

– Очень даже просто. Спит под диваном, правда, иногда ночью по квартире путешествует, когтями по полу стучит. Ест почти все, что мы едим. Очень сало любит…

– Это любопытно. Определенно присутствуют украинские корни, – заинтересовался Лео Антонович, – а вообще тебе известно, что за порода? Черепахи ведь бывают разных пород. Вдруг она окажется какой-нибудь гигантской черепахой с Галапагосских островов и вымахает до трехсот килограммов…

– Она у нас уже три года и не растет.

– Кто знает, какой она станет через сто лет…

– Вот через сто лет и посмотрим… – легко отзывается на шутку Карина.

Сердце больного согревается, начинает оживать. Это видно на мониторе, где по прямой зеленой линии начинают пробегать первые едва заметные волны жизни. Это видно и по самому сердцу, которое изредка сжимается, как бы вспоминая, что ему нужно делать…

– Разряд! – говорит Лео Антонович негромко.

Дается разряд. Сердце проснулось окончательно и начинает работать! Вот и все. Та часть работы, для которой Лео Антонович пришел в эту операционную, подошла к концу. Заканчивать операцию будет первый ассистент Владимир Александрович Мироненко.

Мы переходим в соседнее помещение. Лео Антонович снимает перчатки и халат, снимает и скручивает в кольцо провода своей хирургической короны. «Ну вот, на сегодня все», – говорит он. – Теперь не опоздать бы на президиум в Академию.

Идем по коридору. Лео Антонович шагает легко и быстро, он совсем не кажется усталым, как будто и не оперировал пять часов подряд.

– Впервые в жизни видел искусственный сердечный клапан и как он ставится! – признаюсь я. – Да ведь и все остальное тоже…

– Ну что же, вы сегодня много интересного увидели, – соглашается Лео Антонович. – Все операции были непростые, особенно первая.

К малышке Кашуркиной я пришел через неделю. Девочка лежала в своей кроватке среди игрушек. Долго внимательно рассматривала меня, но потом улыбнулась так, словно вспомнила. Это было необыкновенно приятно. И я сразу начал придумывать ее будущую интересную и радостную жизнь. Ведь дедушка Лео Антонович сделал для этого все, что нужно, у него легкая рука. Дальше почти все будет зависеть уже от нее самой, от ее правильно работающего сердца. И пусть спасенное ее сердечко научится любить жизнь, станет сильным и добрым.

Эпилог. Влюблен в сердце

Каждый раз, когда я, делая операцию, смотрю на сердце, я думаю, что это необыкновенно красивый орган. У печени или желудка тоже есть своя красота. Леонардо да Винчи замечательно все это изобразил. Но, когда ты видишь сокращающееся сердце… Господь Бог, я думаю, более совершенного механизма не создал. Это удивительная симметричность, последовательность. Это поразительная окраска самого органа. Невероятно логическое строение. Причем когда на него смотришь, ты даже не понимаешь, почему оно сокращается. А там, оказывается, есть электрическая система. На вершине сердца находится синусовый узел, от которого идет это электричество.

Я знаю только один вечный двигатель. Сердце – единственное устройство, которое может прожить сто лет и при этом обеспечить жизнью и мозг, и ноги, и руки, и все остальное. Я правда влюблен в сердце.

Есть такой профессиональный термин «контроль зрения». Только так можно сделать все идеально. Термин появился вместе с методом гипотермии, когда еще даже не было искусственного кровообращения. Вы останавливаете сердце, находите дефект и с этого момента должны быть предельно аккуратны, потому что здесь проходит проводящая система сердца. Чуть-чуть сбоку, не там, где надо, уколете тонюсенькой иголочкой – отек, блокада сердца. Значит, человеку надо будет ставить стимулятор. Чуть-чуть с другой стороны заденете, вызовете совсем небольшое, мизерное кровотечение – и у маленького человечка может возникнуть локальный инфаркт миокарда из-за того, что вы прошили артерию.

Я часто говорю моим молодым коллегам: «С того момента, когда человек вам дал согласие на операцию на сердце, ближе вас у него никого нету. Ни мама, ни папа – никто ему не поможет. Есть только ты со своими ассистентами, и все, и больше никого нету». Я проживаю и осознаю это каждый день. И от сознания того, что я это могу, я чувствую себя очень счастливым человеком.

На следующую операцию. НЦССХ им. А. Н. Бакулева. 2019 г