Лента Мёбиуса

Вик посмотрел на часы и что-то быстро подсчитал в уме:

– В два часа, говоришь? Это отлично. Значит, в прошлом ты заснул около четырех-пяти часов утра. Ты помнишь, что тебе снилось?

– Нет, к сожалению. Сон был какой-то тягучий и серый. Помню шум шагов, крики. Какую-то лестницу…

– Что еще? А еще что, мать твою!

– Нет, нет… ничего не приходит в голову. Я ведь высосал с полбутылки виски!

Вик шумно вздохнул:

– Ну, будем надеяться, что твой Стефан-из-прошлого столько не выпьет.

– Нет причин, чтобы что-то изменилось.

Вик выложил на стол тюбик с таблетками и рядом поставил пластиковый стаканчик и бутылку с водой:

– Гуронзан. Прими сразу две таблетки, это тебе поможет проснуться.

– Послушай, я совсем отупел, глаза жжет, я почти не спал все последние дни.

Вик налил в стаканчик воды, положил туда две таблетки и протянул Стефану:

– Пей.

Стефан, поморщившись, выпил. Лейтенант, похоже, остался доволен и подошел к большому белому листу, приклеенному к зеркалу:

– Итак… Прежде всего не надо разбрасываться и загружать тебя лишней информацией, иначе ты рискуешь потерять способность правильно расставлять приоритеты, что-нибудь начудишь и спровоцируешь беду. Надо постараться быть предельно ясным и собранным.

И Вик написал на листе:

Я Вик Маршаль, мы с тобой встретимся в субботу перед домом Эктора Арье. Сидя в машине, ты расскажешь мне о своих снах и скажешь, что я всегда знал о том, что Жоффруа прячет пипифакс в мой ящик, потому что там полно крошек от его сухариков. Что я начал пить весьма мерзкий коньяк. Что Селина беременна и что ребенок, может быть, будет страдать трисомией. А дальше ты мне скажешь вот что:

Прежде всего Селине не следует ходить на амниоцентез, потому что во время обследования ребенок погибнет.

Скотобойня мясокомбината в Сен-Дени. Убийца придет туда 5 мая в 22:00.

Это то, что касается меня. Теперь то, что касается тебя. Ни в коем случае не води Мелинду Граппе в карьер Хеннока. Это ее убьет. Самое простое – вообще позабыть об этой девочке.

Стефан потер щеку. Его обритая наголо голова поблескивала в неоновом свете.

– И мой Стефан-из-будущего, и все Стефаны-из-будущего уже пытались это сделать, и у них ничего не вышло.

– Нет! На этот раз должно сработать. Судьба контролирует тебя, все, что ты делаешь, что пишешь. Тебя, но не меня. Тут она и проколется.

Стефан секунду подумал.

– Мы с тобой встретимся перед домом Арье около 20:00, то есть в то самое время, когда Стефан-из-прошлого отправит тебе всю информацию. А если тебе не хватит времени добраться до скотобойни? Если ты мне не поверишь?

– У меня будет время, – ответил Вик. – И я тебе конечно же поверю, потому что ты расскажешь о том, что знаю только я.

– А почему бы тебе не записать мне еще раньше свой номер телефона? Чтобы Стефан-из-прошлого позвонил тебе сразу, как проснется? И мы бы выиграли время!

– Нет, не годится. Мой мобильник все время разряжается, и ты рискуешь до меня не дозвониться. И потом, как ты себе представляешь выложить все это по телефону?

Стефан перечел послание и покачал головой:

– С самой нашей встречи тогда, в моей машине, я пытаюсь ничего не выяснять, все держать в полном секрете и в одиночку распутывать все это скопище узлов.

Вик вскочил и схватил его за воротник:

– Нет! Ты мне все скажешь, слышишь? Ты должен сказать!

– Ты волен сейчас говорить все, что хочешь, но что я с этим буду делать?

Вик дернул себя за волосы:

– Получается какая-то совсем уж сумасшедшая история!

– Я когда-то побывал в шкуре Стефана-из-прошлого, и я сейчас снова испытываю то, что испытал он, столкнувшись с видениями. Страх, непонимание, ощущение, что сходишь с ума. Он ничего тебе не скажет в машине, даже тех чисто личных подробностей, которые ты записал. Потому что ты его подозреваешь и он чувствует, что попал в западню. Самым лучшим выходом было бы отправить на твой адрес анонимное письмо, это могло бы…

– У нас нет времени, и меня никогда нет дома! Надо поймать преступника на скотобойне, поймать любой ценой! Это должно сработать. С этой минуты постарайся расслабиться и приготовиться. Тебе надо собрать все свое внимание.

И он уселся, не двигаясь, приготовившись к долгому ожиданию.