Ленька Пантелеев

- Значит, уж где-нибудь прятал. Своего часа ждал.

- Погоны что! А вот где они пушку взяли?!

...Тем временем Александра Сергеевна, уложив Леньку на приготовленную из ящиков постель и пристроившись рядом, вполголоса распекала мальчика.

- Нет, дорогой, - говорила она. - Это невозможно. Придется мне, как видно, и в самом деле привязывать тебя за веревочку...

- Привяжи! Привяжи! Пожалуйста! - шептал Ленька, прижимаясь к матери и чувствуя, как мягкая прядка ее волос щекочет его щеку. В эту минуту он только этого и хотел - чтобы всегда, каждый час и каждое мгновенье быть рядом с нею.

- Простудился небось, безобразник?

- И не думал.

- Господи, даже градусника нет. А ну, покажи лобик. Нет... странно, температуры нет. Ну, давай спать, наказание ты мое!..

В подвале уже устраиваются на ночь. То тут, то там вспыхивают и гаснут свечные огарки. Смолкают разговоры. Кое-кто пробирается к двери, ободренные хозяином, многие обитатели подвала уходят наверх.

- А мы не пойдем? - спрашивает Ленька.

- Куда ж на ночь?.. Подождем до завтра. Там видно будет.

- Мама, значит, большевиков уже нет больше?

- Как видишь, говорят, что нет.

- И в Петрограде?

- Говорят, что и в Петрограде восстание.

- А в Чельцове?

- Боже мой, не разрывай мне сердца. Спи, пожалуйста!

Но Ленька не может спать. Он думает о Петрограде, вспоминает Стешу, где она сейчас и что с ней? Думает о Кривцове, о Васе и Ляле, оставшихся на руках няньки. Вспоминаются, наплывая одно на другое, события дня. Ему кажется, что прошла вечность с тех пор, как он лежал в постели и читал "Тартарена из Тараскона"... А ведь это было лишь сегодня утром. Светило солнце, за окном шумел город, старик нищий кричал "матка боска", и все было так хорошо, мирно и спокойно.

- Не вертись, пожалуйста, Леша. Ты мешаешь мне спать, - сонным голосом говорит Александра Сергеевна.

- Штаны колются, - бормочет Ленька.

Он уже засыпает, и вдруг вспоминается ему его черная реалистская шинель и черная с апельсиновыми кантами и с латунными веточками на околыше фуражка... Господи, неужели действительно они пропали? Неужели ему теперь всю жизнь придется ходить таким халатником, как назвал его давеча этот молодой человек в клетчатой куртке?..

- Мама, - говорит он вдруг, приподнимаясь над подушкой.

- Ну?

- Ты спишь?

- Боже мой!.. Нет, это невозможно!..

- Мамочка, - шепчет ей в ухо Ленька, - ты знаешь, а ведь я видел того, клетчатого...

- Какого клетчатого?

- Ну, того, который тебя провожал наверх.

Александра Сергеевна молчит. Но Ленька чувствует, что мать проснулась.

- Где? - говорит она очень тихо.

- Он здесь, в гостинице... У себя в номере...

- Не шуми!.. Ты разбудишь соседей. Ты говорил с ним?

- Да. Ты знаешь, у него, оказывается, дядя в Америку уехал...

- Куда?

- В Америку. В Центральную... Это где? Там, где Мексика, да?

- Да... кажется... Только ты, милый, никому не говори об этом.

- О чем?

- О том, что ты видел здесь этого человека. Понял?

- Понял. Он тоже просил не говорить. Он сказал, что ты - хорошая. Ты слышишь?

Александра Сергеевна долго молчит. Потом, обняв мальчика за шею, она крепко целует его в лоб и говорит:

- Спи, детка!.. Не мешай соседям.

И Ленька засыпает.

...Хозяин гостиницы не обманул. Утром пили чай в ресторане, где все было как в мирное время - мельхиоровая посуда, пальмы, ковры, белоснежные скатерти, официанты в полотняных фартуках... Сам Поярков стоял за буфетной стойкой и, улыбаясь, кланяясь, приветствовал входящих гостей.

Официантов было немного, они сбивались с ног, разнося по столикам чайники с чаем и кипятком, блюдечки с ландрином вместо сахара, сковородки с яичницей, черствые французские булки, сухие позавчерашние бутерброды...

Денег официанты с посетителей не брали.

- Не приказано-с, - улыбаясь и пряча за спину руки, говорили они, когда с ними пытались рассчитываться. - Завтра - пожалуйста, с нашим великим удовольствием, а нынче Михаил Петрович за свой счет угощают.

Ленька и Александра Сергеевна сидели за маленьким столиком у разбитого окна. Отсюда хорошо был виден и ресторан, и буфетная стойка у входа, и площадь, и театр, и магазин "Сиу и К°"

На залитых солнцем улицах уже не было так безжизненно и пустынно, как вчера вечером. То тут, то там мелькали за окном фигуры прохожих. Проехал извозчик. Пробежал босоногий мальчишка с керосиновым бидоном в руке. Где-то недалеко, в соседнем квартале, бамкал одинокий церковный колокол. На балкончике над магазином "Сиу" пожилая женщина в пестром капоте вытряхивала зеленый бобриковый ковер...

По мостовой, со стороны бульвара, нестройно прошла большая группа военных и штатских с винтовками за плечами. В последнем ряду с грозным видом шагали - тоже с ружьями на плечах - два гимназиста, один - высокий, с пробивающимися усиками, а другой - совсем маленький, лет тринадцати.

- Мама, смотри, смешной какой! - сказал Ленька, пробуя выдавить из себя презрительную усмешку. Но усмешка не получилась. Он почувствовал, что смертельно завидует этим вооруженным серошинельникам.

- Не зевай по сторонам, кушай яичницу, - окончательно убивая его, сказала Александра Сергеевна.