Ленька Охнарь

Войдя в коридор, Охнарь увидел двух девушек. Они шли из своей палаты по направлению к лестнице. Первую из них, похожую на цыганку, он видел в ночь облавы в столовой; это она тогда швырнула хлеб на пол. Коренастая, толстоногая, с крупным смуглым, грубо подмалеванным лицом, она шла, играя бедрами, дымя папиросой. Ее подруга была помоложе, всего лет шестнадцати, стройная, с развивающейся грудью, и одета поопрятнее. Из-под шерстяного платка на низкий лоб спадала кокетливая черная челочка, черные глаза выражали наигранную скромность, но по чувственным, выпукло очерченным и в меру подкрашенным губам еле заметно пробегала загадочная улыбочка. Лицо ее можно было бы назвать красивым, не будь черты его так мелки и невыразительны. Девушка куталась в наваченную бархатную жакетку с меховой опушкой.

От стены отделился подросток в новом, не по росту длинном пальто, загородил молоденькой, с челочкой, дорогу, негромко спросил:

— Обожди, Ира. Прочла?

Тихий голос показался Охнарю знакомым, но подросток стоял спиной и разглядеть его было нельзя.

В это время Охнаря радостно хлопнул по плечу Нилка Пономарь, вышедший из красного уголка. Огольцы не виделись все эти три дня, с момента, когда случайно разлучились в столовой. Слушая Пономаря, возбужденно говорившего о том, что в ночлежке хорошо и ни в какую Азию он теперь не поедет, Охнарь, сам не зная почему, продолжал наблюдать за марухами и пареньком в длинном пальто. Он видел, как девушка с челочкой, которую парень назвал Ирой, остановилась и по губам ее скользнула еле заметная улыбка.

— Я записку тебе передавал, — продолжал подросток, и Охнарь еле разобрал его слова. — Ответ написала?

Ира, так же улыбаясь, покосилась на свою товарку, словно спрашивала ее совета. Цыгановатая девушка кокетливо передернула толстым плечом, сипло проговорила:

— Им подавай все сразу. Может, на ходу с вами и любовь крутить? Нетерпеливые вы какие, мальчики. Дай пройти, мы и так задержались, в другой раз «нянька» в уборную не пустит.

Подросток не уступал дорогу.

— Павлик Москва ждет ответа.

— Ладно уж, Ирок, — сказала первая девушка. — Не манежь мальчика.

Ира вынула из рукава сложенную записку, карандаш, протянула то и другое подростку, потупила глаза и, мелким кокетливым шагом пройдя мимо Охнаря, стала спускаться по лестнице во двор.

— Воспитатель намедни посулил: всех отправим в колонию, — продолжал Нилка Пономарь, доверчиво глядя на Охнаря своими добрыми голубыми глазами. — Скоро, мол, отправим. А там вас на кого хошь обучат. Могут и на слесарей.

По-прежнему одним ухом слушая товарища, Ленька упорно следил за подростком в длинном новом пальто. Вот тот сунул в карман карандаш, записку, неторопливо повернулся, и Охнарь увидел его лицо.

— Червончик! — удивленно и обрадованно вырвалось у Леньки.

Так вот почему он так напряженно прислушивался к голосу подростка! И все же Ленька никак не ожидал увидеть в ночлежке маленького киевского вора. Пальто до щиколоток и заячья шапка совершенно изменили его, но походка и знакомое выражение равнодушия на бледном, не совсем чистом лице остались все те же.

Червончик в свою очередь узнал Леньку, остановился, протянул худенькую руку.

— Здорово!

Лицо его оставалось неподвижным, голос был безучастным, и лишь оживились глаза, слегка гноящиеся у переносицы.

Ленька стал расспрашивать, каким образом Червончик вдруг очутился в этом городе? Один он здесь или вместе с киевской братвой, Бардоном?

Маленький вор, казалось, не расслышал его вопроса.

— Давно тут? — вместо ответа спросил он без всякого, впрочем, любопытства.

Ленька начал рассказывать. Не дослушав, Червончик вяло потянул его за рукав:

— Хряем со мной.

Такое расположение маленького вора польстило Охнарю. Он подмигнул Нилке — потом, дескать, докончим наш разговор — и отправился за Червончиком.

От входной двери они свернули влево, в ребячий коридор, и перешагнули порог небольшой палаты, резко отличавшейся от всех других палат ночлежки. Стены здесь тоже были голые, пол затоптан, зато стояло шесть топчанов — единственных на все здание. Такие вот топчаны и ждала администрация приемника, но все не могла получить.

Ленька с первого взгляда увидел, что и обитатели здесь особые. Во-первых, старше возрастом, во-вторых, одеты получше, в-третьих, держались развязно, уверенно, да и выглядели сытно. Видать, в этой палате собрались не простые уличные беспризорники.

У окна играли в карты — не в самодельные карты, какие шпана вырезала из газет и разрисовывала чернилами, а в настоящие — новые. Банк метал крепкий худощавый парень лет девятнадцати, в отлично сшитом синем бостоновом костюме, в модной кепке из мятого клетчатого пледа, при часах. Взгляд его быстрых черных глаз был тяжелый, пронзительный, неприятный, на смуглом продолговатом лице темнел шрам, в углу брезгливо опущенных губ дымилась папироса с золотой маркой на мундштуке.

Возле банкомета на топчане лежал великолепный желтый портфель, тисненный под крокодилову кожу, с блестящими замками, из него выглядывал кончик грязной рубахи.