Ленка и мертвецы

Собакины грызлись, а Ленка смотрела на то, что было видно только ей одной: на серый, перекошенный от злости призрак Глафиры, который висел над ними и с каждой секундой становился все более плотным, все более осязаемым. Но то, что произошло дальше, стало для Лены полной неожиданностью. Глафира сначала металась между Семеном и сестрой, а потом бросилась к Ленке и в один миг вошла в нее.

Ленка почувствовала, что задыхается, что падает куда-то в пропасть, где нет воздуха. Сердце забилось быстро-быстро, застучало прямо в ушах, а в следующий момент Ленка поняла, что больше не владеет своим телом. Она только зритель. А действующее лицо — призрак, который в нее вторгся.

— За что ты это сделала со мной? — закричала на Аглаю Ленка голосом Глафиры.

И все присутствующие содрогнулись, потому что разом почувствовали гнев убитой.

— Я сестра твоя, кровь и плоть матери и отца твоих! За что?

Аглаю перекосило, но ответила она недрогнувшим голосом:

— Кровью прикрываешься? Что ж ты про родную кровь при жизни не вспоминала?

— Не я тебя убила — ты меня!

— Да пока ты жива была, у меня жизни-то не было! Что, подзабыла за пятьдесят лет, как со мной обращались? Как мать тебя холила и лелеяла, а меня по огороду гоняла? Как тебе конфеты дарили, а мне твои ношеные тряпки отдавали? Что-то тогда никто про меня как про родную кровь не думал. Ты же меня вообще не замечала, плевала на меня, как на пустое место. И про Семку я тебе сто раз говорила: не верти хвостом перед ним — люблю я его, моим будет! Нет, не слушала, чуть ли не в штаны к нему лезла.

— Мы пожениться хотели, — тихо-тихо сказал дед Семен.

И тут Ленка почувствовала, как ее тело метнулось к нему, обхватило руками широкие стариковские плечи, прижалось, жадно вдыхая мужской запах.

— Семка мой! Семочка, как же я скучала.

Семен положил руку на голову Ленке и осторожно погладил ее по волосам. В темноте ему казалось, что она даже внешне стала похожа на молодую Глашу.

— Милая…

— Каждую ночь, лежа в этом холодном колодце, каждую ночь из всех ночей за эти годы я думала о тебе и твоих теплых, сильных руках. И эти мысли согревали меня, не давали растаять как дым, раствориться в боли и отчаянии.

— Я не знал, — заплакал старик. — Не знал, что ты здесь, что ждешь меня. Жил как в тумане. Сперва даже бегал от Аглаи на сторону. Я же думал, что ты бросила меня. И все пытался доказать себе, что я мужик, что хорош, что каждая меня хочет. Бабы вешались мне на шею, не замечая кольца на безымянном пальце, а я все думал: чего же Глашке не хватило? Почему сбежала и не попрощалась?

— Сема…

— А потом она, — старик кивнул на Аглаю, — колдовать стала. Сделала что-то со мной, что все бабы, к которым я подходил, стали болеть да чахнуть. Наказала меня. Стоило мне посмотреть на другую, как перед глазами черти плясать начинали. Стал я ей верным мужем. Да только в сердце дыра была. Так и не зажила, не затянулась после твоего ухода.

— После моей смерти.

Аглая смотрела, как ее муж обнимается с молодой девицей, и тоже видела в Ленке свою умершую сестру. Ведьма молчала, только с каждым словом Семена становилась все чернее, будто можно было стать еще черней черноты, которую она излучала.

Участковый стоял поодаль, за кустами, и наблюдал за происходящим. Он не вмешивался, но и не прятался. Со стороны леса скрывался за деревьями Володя. Он тоже молчал, но был готов, если понадобится, в любую секунду выбежать к колодцу и защитить своего хрупкого медиума, свою Ленку.

— Спасибо, что не забыл, — прошептала Глаша губами Лены и посмотрела Семену в глаза.

— Спасибо за эту встречу, — прошептал старик.

И тут снова произошло что-то необъяснимое: Аглая в мгновение ока оказалась между Семеном и Ленкой в тот момент, когда их уста вот-вот должны были соединиться в поцелуе влюбленных, вставила между ними старое ручное зеркало.

Ленка почувствовала холодное прикосновение стекла и тут же снова ощутила свое тело. Инстинктивно она отпрянула от Семена и Аглаи и в последнюю секунду успела заметить, как дух Глафиры засосало в зеркало.

Следующей ночью Николай Степанович решительным шагом шел по ночной деревне в сторону дома Строгановых, где все еще гостила чета Собакиных. За ним еле поспевали Ленка и Володя.

— Николай Степанович!

— Кадушкин, стой! Ну какого лешего ночью? Опять нарываешься?

Но участкового было не остановить.

После всего, что он увидел и услышал вчера у колодца, ему не давала спать и жить одна-единственная мысль: как земля носит эту ведьму? И к закату он твердо решил, что выгонит Собакиных из Клюквина. Погостили — и хватит. Пусть уезжают!

Там, у колодца, после того как дух Глаши исчез в зеркале, все они стали свидетелями еще одной неприятной сцены. Старик Собакин упал на колени перед женой и просил прощения — за то, что вынудил ее стать убийцей, за то, что все годы их брака вел беспутную жизнь. Он умолял жену отпустить дух мертвой сестры, чтобы она могла упокоиться с миром, уйти на тот свет. Но старая ведьма была непреклонна. Она молча спрятала зеркало в карман юбки и угрюмо зашагала к дому.