Ленка и мертвецы

Вечером, закончив с допросами, Володя перебирал бумаги и думал, мог ли кто-то из тех, чьи дела тут у него в папочках, двинуться умом настолько, что подослал к следователю черта? А может, это кто-то из тех, кто уже сидит? Так их не перечесть.

Стемнело. Иващенко вытащил Володю из конторы и попросил подкинуть до дома. Сам Андрей Сергеевич на машине на работу не ездил — не хотел светить дорогую модель.

— Слушай, а ты во всякую бесовщину веришь? — Володя завел двигатель и негромко включил радио.

— Конечно! — Иващенко опустил стекло и достал сигареты. В пачке было пусто.

— Шутишь? — переспросил Володя, трогаясь с места.

— Я, брат, вообще человек верующий, каждое воскресенье в церковь хожу, Богу молюсь. А если есть Бог — есть и черт. — Иващенко смял пустую пачку, выбросил на улицу.

— Иващенко, ты — в церковь? Ты же коррупционер! — рассмеялся Володя. — Грехи замаливаешь, что ли?

— Цыц! Какой я коррупционер? Я только с плохих людей беру, и то — без обещаний. Ты пойми: я для них — дополнительная кара божья, они через меня очищаются от земных искушений. И в церкви я святых всегда прошу посылать мне побольше таких преступников.

— С которых поиметь можно? Это ж кощунство. — Володя рулил по ночным улицам, изредка поглядывая на коллегу.

— Ой, святоша наш, — фыркнул Иващенко.

Они часто спорили о взятках. Андрей считал, что с преступников брать «мзду», как он говорил, можно и даже нужно. А вот Володя изо всех сил держался и отказывался, даже когда деньги совали прямо в руки.

— Твой китель уже так ослепительно светится, что глазам больно. Спина не болит, крылья не режутся? Кончай строить из себя второго Христа! Верка и ушла от тебя потому, что невозможно с таким правильным жить. Тошно становится. — Иващенко нашел в бардачке Володины сигареты и взял себе.

— Верка от меня ушла к тебе, — Володя сделал акцент на пос­лед­них словах, — потому что для нее бабки оказались важнее человеческих отношений.

Иващенко усмехнулся:

— Ты же сказал, что тебе плевать. Так чего сам тему поднимаешь?

— Проехали.

И тут Володя кое-что вспомнил:

— Слушай, Андрюх, ты говоришь, что злодеям ничего не обещаешь, а как же дело Тетерина?

На часах было уже за полночь, когда Володя добрался до деревни. Первым делом зарулил на заправку, но там Ленки не было. Ему сказали, что ее смена только завтра. Тогда он поехал к ее дому. Наверняка не спит, молодая ж.

В окошках Ленкиной избы было темно. Только в дальнем вид­нелся слабый отсвет от настольной лампы. Позвонить бы, да телефон у нее не взял.

Володя постучал в дверь.

Послышались сонные голоса, заскрипел деревянный пол, что-то звякнуло, и вот на пороге показалась его знакомая. Длинные темные волосы распущены, сама в белой кружевной ночнушке до пят. На плечах — широкий павловопосадский платок с красными розами на черном фоне.

— Володь, ты? Чего так поздно? Мать разбудил. Черт подкроватный достал, что ли? — Она стянула на груди концы платка, хотя и без того выглядела целомудренно.

— Извини. Привычка рабочая: если кто-то нужен, на время не смотрю совсем.

— Ладно, давай к делу. — Ленка явно не собиралась приглашать его войти.

— Я, кажется, понял, кто мне черта прислал. — Володя сделал шаг ей навстречу, он все-таки рассчитывал на чашку кофе и разговор.

— Вот и молодец. Дуй спать. Завтра придешь и расскажешь!

Ленка решительно вытолкала его за порог и закрыла дверь. Володя вернулся в машину, откинулся на сиденье и улыбнулся: «А она хороша! В этой своей дурацкой ночнушке… хороша!» — сказал он сам себе, закашлялся и поехал домой спать на кухне.

* * *

Володя пока еще не привык к размеренной деревенской жизни. Днем в свой обеденный перерыв он снова приехал к Ленке, хотел пригласить ее посидеть в городе, в кафе, но она отказалась. Сама потащила его на лавочку к реке — там, мол, будет лучше.

Обстановка казалась Володе не подходящей для делового разговора: птицы поют, ветер шумит в листве, у воды кто-то издает непонятные звуки — то ли квакает, то ли крякает. Ну какие еще прогулки-посиделки?! Ему же обратно на работу надо! А потом подумал и решил, что она права. Неизвестно, кто может подслушать их в общественном месте. А здесь уж точно нет посторонних ушей.

— Расскажу тебе про дело одно, только рот на замок! Ясно? Я вообще не имею права такие вещи вслух произносить. Узнает кто — погоны сниму. — Володя поерзал по лавке, потом отвернулся от Ленки и посмотрел вдаль.

— Я — могила, — сказала Ленка.