Ленивые хитрецы

Еще дома, в Москве, бабушка частенько говорила мне: «Терпеть не могу твои привычки! Зачем ты всюду суешь свой нос?» Но что же в этом плохого? А я не люблю равнодушных людей, которые ходят по земле и ничего не замечают вокруг. Придет такой человек в тайгу, стукнется о сосну, прижмет рукой шишку на лбу и только тогда скажет: «Крепкое, однако, дерево! Хороших дровишек можно нарубить».

Нет, сосны нужны не только для дровишек. Из сосны делают высокие, гибкие мачты для кораблей, красивую мебель. Наша сосна путешествует по всему свету в деталях самолетов, автомобилей, комбайнов. Но это еще не все. Люди научились вырабатывать из сосны бумагу, шелк для платьев и рубашек. Даже мелкие, пахнущие смолой опилки идут в дело. Из опилок сосны на заводах делают спирт, кормовые дрожжи и углекислоту. Конечно, спирт можно вырабатывать не только из опилок. Годится для этого дела и зерно и картошка. Но зачем же зря переводить картошку? Из картошки можно сварить суп, приготовить картофельные котлеты. А из опилок котлет не сделаешь!

О сосне, опилках и живице я завел разговор не зря. Как хотите, но сосна сослужила большую службу и мне. Я долго смотрел, как рабочие закатывают на корабль бочонки с живицей, и думал: «Вот бы и мне покатиться, как бочонку, по сходням на просторную, надраенную добела палубу!» Но это фантазия. А как на самом деле пробраться на пароход? Моряки народ суровый, узнают, что я хочу зайцем проехать на пароходе, вышвырнут на берег, как котенка.

Тут-то меня и выручили бочонки с живицей. Я подумал: «А что, если подойти к бочонку и покатить его на корабль, как будто бы я не безбилетный заяц, а самый настоящий рабочий? Пожалуй, стоит попробовать. Под лежачий камень вода не течет. Надо что-то предпринимать». Я выждал, когда рабочие ушли на корабль, подбежал к бочонку и покатил его.

И вот мы уже на пароходе - бочонок и я. Но бочонку легче, чем мне: у него нет сердца, которое колотится и замирает от неожиданной радости и страха за свое будущее. Куда спрятаться от зоркого глаза моряков, пассажиров и контролера?

Первое укрытие, которое я заметил, - большая белая шлюпка, подвешенная на цепях к железным стойкам. Раздумывать было некогда. Я отвернул брезент и забрался в шлюпку, как в шалаш, лег на дно шлюпки и грустно улыбнулся. Невольно мне вспомнилась давняя, приключившаяся еще в Москве история. Как-то я гонял по комнате маленького серого мышонка. Мышонок носился из одного угла в другой и вдруг с перепугу вскочил в старый ботинок отца. Судьба мышонка была решена. Я взял ботинок и вытряхнул пленника в кадку, которая стояла во дворе под водосточной трубой. Мышонок даже ахнуть не успел и камнем пошел на дно. Пожалуй, и я похож на несчастного мышонка. Лежи в душной шлюпке, как в старом, пропотевшем ботинке, и жди своей участи. Я даже толком не знал, что происходит на пароходе. Без конца грохотали бочонки с живицей, по палубе ходили взад и вперед люди, какая-то женщина кричала с берега грубым мужским голосом:

- Митроха! Куда ты, леший, корзину ставишь! Подавишь всю ягоду!

И лишь когда пароход дал три коротких, отрывистых гудка, я понял - дело сделано. Пароход отдал концы и деловито застучал плицами колес по воде.

Прощай, Братск, прощай навсегда!

Вечером меня выкурили из шлюпки голод и холод. Студеный ангарский ветер проникал во все щели. Брезент надулся и трещал над головой, как простыня на веревке. Я подтягивал ноги к подбородку, дышал в рубашку, старался согреться. Грудь немного согревалась, но спина зябла еще сильнее. Казалось, ее кололи холодными тонкими иголками.

Только здесь, в шлюпке, я понял, что допустил непоправимую ошибку. Отправляясь в долгий путь, я не взял с собой продуктов. Хорошо еще, что я не забыл прихватить десять рублей, которые скопил на автоматическую ручку. Если сейчас вылезть из шлюпки, пожалуй, никто на меня не обратит внимания. Не спрашивают же на пароходе каждую минуту: «Гражданин, ваш билет!» Я тихонько выбрался из шлюпки, оглянулся и пошел к лесенке, которая вела вниз. За окном буфета сидела женщина в белом переднике. Она осторожно брала двумя пальцами костяшки счетов, передвигала их по блестящему прутику, а затем снова сбрасывала и хмурилась, как будто бы у нее болели зубы.

Я внимательно осмотрел буфетную стойку и решил купить шоколад «Цирк». Сделал я это не потому, что люблю сладости. Шоколад очень хорошо восстанавливает силы. Альпинисты, лыжники и вообще все, кто отправляется в долгий и утомительный путь, едят шоколад.

Шоколад я ел маленькими кусочками. Вначале на одной стороне рта, затем на другой. Но вот последний кусочек растаял на языке и бесследно исчез Как ни странно, но есть мне захотелось еще сильнее, чем прежде. «Наверно, шоколад не сразу восстанавливает силы, - подумал я. - Надо немного подождать и, кстати, пройтись по пароходу и посмотреть - может быть, удастся найти укромный уголок и уснуть».