Ленинградский фронт

ВОСПОМИНАНИЯ:

Бобылева Нина

Относился Зубков к нам очень хорошо, говорил: «Девчата, ну как вы?» Я мост через Неву вспоминаю. Когда его разбомбили, мы заново построили и положили сбоку несколько досок, чтобы ходить. Как-то Зубков идет навстречу: «Девчата, что вы делаете! Положите еще досок, это же страшное дело, как вы ходите».

Дорогу победы мы строили летом. Комары нас там ели так, что я сейчас даже чешусь, когда вспоминаю. Нам давали плащ-палатки, которые закрывали нас полностью, казалось, не было ни одной щелочки, и все равно съедали комары.

Мы лопатами грузили песок на высокие железнодорожные платформы, их называли «вертушки». Они приходили на Дорогу победы, и там этот песок разгружали, чтобы достраивать дорогу. Часто были обстрелы, приходилось прятаться.

Я как бригадир должна была отличаться во всем. А когда девчонке 25 лет, она лезет черт знает куда. Нам говорят: «Девочки, лед пошел, надо сохранить мост. Там впереди ребята лед взрывают, но попадаются крупные льдины, надо их убирать». Меня привязывали ремнем или какой-нибудь мешковиной к главному столбу моста, чтобы не снесло водой, и я отодвигала льдины большой деревянной палкой с наконечником.

У меня был костыльный молоток, он в руках крутится. Когда я им крутила, все ребята выходили смотреть. Я была одной из лучших костыльщиц.

Я долго хранила ватные штаны, в которых мы ходили. К ватным штанам — обязательно носили ватник. Зимой давали валенки, а осенью носили резиновые сапоги.

Мы пели все время «Ладога, родная Ладога» или «Бьется в тесной печурке огонь». Как закончится наша основная работа, мы сейчас же чаек организуем и поем про Ладогу. Мы на совете ветеранов Метростроя собирались, тоже пели.

Комарова Мария

Мы разбирали железную дорогу, которую строили по льду Ладожского озера. Сохранили все, до последнего костыля. Снимали рельсы, прокладки, шпалы. Чтобы выдернуть сваи из воды, нужно было выдолбить лунку. Толщина льда — меньше 70 сантиметров не была. И вот ломом долбишь, пока не появится черная струя воды. Продолбим лунку — привязываем к верхней части сваи веревку, цепляем ее и тянем, пока свая не выпрыгнет из воды. Оттаскиваем ее, грузим на машину. Существовал план: сколько выдолбить, сколько погрузить и отвезти на берег. И относились к нему серьезно. Тем, кто выполнил план, давали к обеду по 36 граммов спирта: за выполнение и чтобы немножко организм работал. Войханский, главный врач, еще велел хвою настаивать и пить.

Если кто-то видел, что костыль валяется, он не проходил мимо, брал его и клал в ящик. Все эти материалы пошли на строительство Дороги победы. Я ее тоже строила. Вбивали сваи, на них клали бревна-прогоны, сверху — шпалы. На шпалы укладывали рельсы. Под рельс клали подкладку и прибивали подошву рельса. Затем костылями прибивали подкладку, а стыки рельсов привинчивали болтами. Поскольку все нужно было быстрее-быстрее, в некоторых местах даже железнодорожной насыпи не делали, а утрамбовывали снег, и на него клали шпалы.

Палатки убрали, — мы жили на берегу, в землянке. А у начальства был вагон. Постоянно бомбили, обстреливали, — дорога проходила всего в 5–7 километрах от передовой линии. Даже когда начали перевозить грузы, мы ремонтировали дорогу только по ночам. Машинисты назвали эту дорогу коридором смерти. Меня там ранило, чуть руку не оторвало. Прораб наш говорит: «Мария, заберись, помашешь флажком, посмотришь габариты». Я стала махать флажком, и мне в руку — осколок. Хорошо, что ватник был — руку не оторвало совсем. Я попала в госпиталь. А скольких убило! Было очень много жертв. Только начнем что-нибудь делать — бомбежка. Кричат: «Ложись!» Лежишь и не знаешь: попадет в тебя или нет.