Ленин. Жизнь и смерть

Россия словно окаменела от горя. Люди давно знали, что Ленин может умереть, и боялись этого. И вот случилось, и событие это настолько пришибло, что многие не могли опомниться. Пока он был жив, еще жива была надежда на то, что революцию можно направить в соответствующее русло, внести кое-какие изменения, и тогда реформы наконец-то начнут приносить желаемые плоды. Ленин был безжалостным прорабом преобразований, молотом, разбивающим оковы, творцом всего нового. Можно сказать, что он один, своей головой и собственными руками, осуществил социальную революцию. Остальные только участвовали, как фигурки на шахматной доске, послушные ленинской воле. Многие из них нутром чувствовали, какой тяжестью ложились неправые дела на совесть Ленина, но только по прошествии многих, многих лет они узнали, как жестоко он страдал в последний год своей жизни. Теперь, когда он ушел, они смотрели в будущее с отчаянием и безнадежностью. В ту суровую, горькую зиму со всех концов утонувшей в снегах России в Кремль неслись послания, проникнутые скорбью и болью. Часто в них слышались истерически-истошные нотки. Газеты «Известия» и «Правда» в провинциальных городах выходили с врезками местных журналистов. Тут они давали волю неуемной фантазии и гневу, не стесняясь в выражениях. Например, смоленская «Правда» под заголовком «Проклятие изменникам» опубликовала нижеследующее заявление рабочих одного из городских кооперативов: «Все собрание трудящихся и руководящего состава кооператива проклинает тех, кто предал интересы трудящихся классов и от чьей руки погиб Ленин. Пусть эти свиньи знают, что убито только тело Ленина, но его святые заветы живут». Многие думали, что Ленин был убит иностранными агентами. А многие притворялись, что так думают. Люди не знали и даже представить себе не могли, что за гибелью Ленина стоит Сталин.

Троцкий был одним из тех, кто считал, что Сталин действительно замешан в убийстве Ленина. По дороге в Сухуми, куда Троцкий ехал, чтобы лечиться от давно мучившей его непонятной болезни, его поезд сделал остановку в Тифлисе. Там ему была вручена расшифрованная телеграмма. Даже не заглядывая в нее, по выражению лица своего секретаря он понял, что произошло нечто ужасное. Он прочел телеграмму и передал ее жене, которая уже обо всем догадалась. Телеграмма была короткая; в ней лаконично сообщалось, что скончался Ленин. Она была от Сталина.

Когда на людей обрушивается огромное горе, каждый волен переживать его по-своему. Некоторые находят утешение в слезах, а кто-то в ярости ищет виноватого или вообще любой повод для выхода чувств, как те рабочие смоленского кооператива. А есть такие, кого горе пронзает до самой глубины души, и они живут с ним, и лелеют его, но переживают его молча. Чувства гнева Троцкий не испытывал, возмущения тоже. Он был просто оглушен, раздавлен. Тут же по прямой линии он связался с Кремлем, и ему сообщили, что похороны состоятся на следующий день, так что он вряд ли успеет вернуться к этому времени в Москву. Потому ему рекомендовали продолжить свой путь на лечение. Троцкий безвольно, бездумно покорился. Может быть, он смутно сознавал, что его отсутствие на похоронах Ленина будет еще одним шагом к его собственной гибели.

В автобиографии Троцкий вспоминает, как тогда, в Тифлисе, уступая настойчивым просьбам тифлисских товарищей, он стал сочинять для местных газет небольшую статью на смерть Ленина. Ему не хватило времени, и для того, чтобы он смог закончить ее, поезд пришлось задержать на полчаса. Эта статья была позже перепечатана всеми российскими газетами. Писал он ее против воли. «Я не мог протянуть руку, чтобы взяться за перо», — признался он в автобиографии. И действительно, получилось нечто сбивчивое, невнятное, изобилующее повторами и вялое. Такое впечатление, что он сам себя уговаривает, что Ленина нет, и все никак не может привыкнуть к этой мысли. Он пытается рисовать образы: гигантские, обрушивающиеся в море скалы; пронзающий насквозь укол иглы. Но образы не работают. Он ищет слов и не находит их, они какие-то плоские, не те. Вообще, похоже, ему было все равно, что писать, лишь бы заполнить словами чистый лист бумаги. И потому перед нашим мысленным взором предстает такая картина: над гробом великого вождя революции склонился сломленный горем другой великий революционер; слезы застилают ему глаза, его душат рыдания, он пытается произнести прощальные слова, а вместо этого раздаются всхлипывания. Вот что он пишет:

«Ленина нет. Нет больше Ленина. Непонятные законы, которые руководят работой артерий, лишили его жизни. Медицина оказалась бессильной сотворить то, на что так горячо надеялись, чего так желали миллионы человеческих сердец.

Сколько нашлось бы людей, которые без колебаний пожертвовали бы своей собственной кровью, всей, до последней капли, чтобы оживить и обновить артерии великого вождя Ленина-Ильича, единственного, незаменимого. Но чуда не случилось, наука оказалась бессильной.