Поезд уже мчался на всех парах к границе, когда на Вильгельмштрассе пришла еще одна телеграмма от немецкого посланника в Берне. В ней он обращал внимание своего руководства на то, что русские эмигранты не предприняли никаких шагов, чтобы получить разрешение на въезд в Швецию. Из чего следует, уточнял он, что они полностью зависят от действий, которые должна предпринять немецкая сторона. Короче говоря, немцам еще предстояло использовать свои добрые старые связи в шведском правительстве, чтобы поезд с русскими был пропущен на территорию Швеции. Но пока это было только в планах. Дело было затруднительное, тонкое. Потребовалось даже вмешательство самого кайзера, которого постоянно информировали о том, как развивается эта история с Лениным. Кайзер предложил достойное решение вопроса, и, как обычно, самое простое. Оно состояло в том, что если шведы откажутся пойти навстречу германскому правительству, то, наверное, не так трудно будет направить поезд с русскими эмигрантами через линию фронта. В таком случае можно будет даже прихватить и остальных задержавшихся в Швейцарии русских. Еще более в его духе была и другая его идея — порадовать русских, проезжающих по территории Германии, раздав им листки с отпечатанным текстом пасхального послания его величества немецкому народу, то есть его последнего обращения к своим верноподданным по случаю такого праздника. Кроме того, он предложил вручить эмигрантам белые флажки для распространения в России, «чтобы просветить умы их соотечественников на родной земле». Но идее кайзера, осенившей его 12 апреля во время завтрака, не суждено было осуществиться. К тому моменту шведское правительство уже дало официальное согласие пропустить поезд на территорию своей страны. Мы никогда не узнаем, как отнесся бы Ленин к затее кайзера одарить большевиков его личным пасхальным приветствием, — до Ленина оно не дошло. А кайзеру, наверное, тактично дали понять (Диего Берген или кто-то другой из чиновников его министерства), что Ленин не расположен знакомиться с официальными документами германского государства.
Путешествие оказалось не из легких, хотя Крупская пишет, что оно обошлось без приключений. Но неприятные неожиданности имели место. На границе с Германией швейцарские таможенники реквизировали большую часть продовольственных запасов, главным образом сахар и шоколад, которыми снабдил путешественников Фриц Платтен. Объяснений не последовало. Немецкие таможенники повели себя еще более странно. Они согнали всех эмигрантов в залы для таможенного досмотра, женщин отдельно, мужчин отдельно, и те вынуждены были ждать в течение получаса, пребывая в полной неизвестности, что за этим последует. Конечно, эмигранты решили, что их всех арестуют. А Радек, который был австрийским подданным и считался дезертиром, был уверен, что его вот-вот поставят к стенке. Все считали, что Ленина арестуют первым, и поэтому старались сделать так, чтобы он был вне поля зрения немецких пограничников. Он стоял у стены, а его друзья образовали вокруг него нечто вроде живой стены. Что побудило немцев к подобным действиям, осталось загадкой. Наверняка Берлин телеграфировал на границу. Но телеграммы могли и опаздывать. Так Ленин на практике столкнулся с нечеткостью и проволочками в работе германских ведомств, а ведь для него именно немцы всегда были образцом высокой дисциплины. Потомившись как следует, путешественники наконец обрели свободу: раздалась команда, и им позволили снова занять места в поезде. Теперь они уже ехали по территории Германии.
Предварительно договорились, что Ленин с Крупской будут занимать отдельное купе. Это давало Ленину возможность спокойно работать в пути. Ленин немного поломался, но потом милостиво согласился. Соседнее купе занимала чета Сафаровых, Инесса Арманд, Ольга Равич и Радек. Радек пел песни, рассказывал анекдоты и обменивался шутками с Ольгой Равич. Он умел смешить и поддерживать остроумную беседу. Да и внешность у него была забавная: шевелюра кудрявых волос на голове, бачки, на носу — очки в роговой оправе; изящные, нервные руки, которыми он постоянно жестикулировал. Его неестественная, судорожная оживленность делала его похожим на обезьянку. Ольга так громко хохотала в ответ на его шутки, что Ленин, который не мог работать, если рядом шумели, не выдержал и решил положить конец их веселью. Твердым шагом он вошел к ним в купе, взял Ольгу Равич за руку и отвел ее в другое купе. Как всегда, он нашел «козла отпущения», хотя виноват был другой человек. Поступок, типичный для Ленина. После этого до конца пути Радек разговаривал исключительно шепотом.