Ленин. Жизнь и смерть

Пока в России свирепствовал террор и умирали тысячи и тысячи заложников, Ленин упорно боролся за жизнь и мало-помалу поправлялся. Несколько раз в день выпускались бюллетени, оповещавшие о состоянии его здоровья. В бюллетене, выпущенном 31 августа в девять часов утра, сообщалось, что температура больного на данное время была 36,3; пульс — 110–120; самочувствие улучшилось, приток крови к плевре не увеличился. Следующий бюллетень, напечатанный три часа спустя, сообщал: «Температура 37,2; пульс 112». В семь вечера: «Температура 36,9; пульс 102». За почти две недели болезни Ленина вышло тридцать шесть таких бюллетеней, но уже после первых нескольких дней стало ясно, что его крепкий организм успешно справляется с потрясением и с нарушениями в его физическом состоянии, вызванными пулевыми ранениями.

Фанни Каплан, стрелявшая в Ленина, была абсолютно заурядная женщина. Но такие нередко появляются на историческом фоне, — как правило, на излете революции. Она была преданной делу эсеркой и провела одиннадцать лет на каторге за попытку покушения на жизнь царского чиновника. Это было в Киеве. Во время всеобщей амнистии, объявленной вскоре после Февральской революции, она была освобождена, после чего вернулась в Москву и, чтобы как-то прокормиться, стала работать на фабрике. Маленькая, смуглая, упрямая, въедливая, с внешностью скорее отталкивающей, чем неприметной, она посвятила свою жизнь революционной деятельности. Считая Ленина предателем революции за то, что он разогнал Учредительное собрание, она без колебаний решила его убить. Большевики рассматривали убийство Урицкого и покушение на жизнь Ленина как звенья одной цепи в заговоре эсеров, поставивших себе целью свержение большевистского правительства. В действительности же между этими событиями никакой связи не было.

Фанни Каплан была арестована и доставлена на Лубянку, где находился штаб Московской ЧК. Там ее мельком увидел Брюс Локарт, представитель Британской миссии, арестованный в тот же день. В ее лице не было ни кровинки, глаза напряженно смотрели в одну точку. Этот неподвижный взгляд, возможно, объяснялся ее очень плохим зрением, которое она почти потеряла, сидя в тюрьме. Ленин уцелел только потому, что она плохо видела.

Долго ее на Лубянке держать не стали — слишком важная она была арестантка — и вскоре перевели в Кремль, в подземелье, в камеру, находившуюся как раз под рабочим кабинетом Свердлова. Ее подвергали бесконечным допросам и пытались выяснить, где она добыла пистолет, но она отказалась отвечать на этот вопрос. Она рассказала чекистам, что ее родители живут в Соединенных Штатах, что у нее четыре брата и две сестры и все они рабочие. По ее словам, она давно задумала убить Ленина и на допросах твердила, что сообщников у нее не было. Когда стало ясно, что от нее больше ничего не добьешься, было принято решение расстрелять ее. 3 сентября молодой чекист Павел Мальков вывел Фанни Каплан из подземной камеры и выстрелил ей в затылок. Еще многие годы ходили слухи, будто бы за нее заступилась Крупская и она была перевезена в Сибирь, где отбывала пожизненное заключение. Но эти слухи были необоснованными.

Через неделю после ранения Ленин уже мог, сидя в постели, читать горы телеграмм, присланных ему. 7 сентября врачи объявили, что жизнь его вне опасности. В тот день Ленин нетвердой еще рукой написал записку С. П. Середе, наркому земледелия: «Тов. Середа! Очень жалею, что Вы не зашли, — писал он. — Напрасно послушались «переусердствовавших докторов». Дальше Ленин интересуется, почему нет отчетов о том, как ведется сбор хлеба. И, что очень важно отметить, прибавляет: «Из 19 волостей с комитетами бедноты ни одного ясного, точного отчета!.. Нигде нет данных, чтобы работа кипела!» Физические страдания не сделали его мягче, и на следующий день он так отвечает на телеграмму из штаба 5-й армии, в которой ему желали скорейшего выздоровления:

«Благодарю. Выздоровление идет превосходно. Уверен, что подавление казанских чехов и белогвардейцев, а равно поддерживающих их кулаков-кровопийцев будет образцово-беспощадное.

Лучшие приветы. Ленин».

Эта телеграмма была адресована Троцкому, принимавшему участие в битве за Казань — битве, которую Троцкий всегда считал поворотным пунктом в Гражданской войне. «Это была первая великая победа, — писал он позднее. — В тот серьезный и страшный момент мы понимали, что спасаем молодую республику от полного уничтожения». За Казанью последовали и другие победы. 5-я армия стремительно наступала, подходя к Симбирску, городу, где родился Ленин. 12 сентября Ленин шлет Троцкому еще одну телеграмму: «Приветствую с взятием Симбирска. По-моему, надо напрячь максимальные силы для ускорения очистки Сибири.