Ленин жив!

  Сикора, видя растерянность Михаила Альфредовича, улыбнулся и добавил:

  - Ты можешь поехать, но для этого нам нужно будет заявить о твоем методе. Вот тогда тебя тоже вызовут в Москву, вместе с ноль девяносто восьмым. По моей информации, сейчас там, в столице, не все гладко с программой этого вот долгожительства. Там есть толковые конечно специалисты, но у них вот что-то пошло не так. Что-то они не могут. Вот и рыщут по всей стране с идеями. Новыми идеями, и вот ноль девяносто восьмой для них, как манна небесная. А Кремль требует результата. Вот так. И твой метод им тоже пригодится. Вот все карты и сошлись. Вот так Миша, что я тебе предлагаю.

  Щупп задумался. Он промолчал и, закрыв глаза, попытался собраться мыслями. А Лаврентий Васильевич продолжил:

  Ты Миша потом будешь жалеть, что не использовал мое предложение и эту возможность. Жалеть. Но ничего не изменишь!

  - А зачем все это тебе то? Тебе-то какая от этого выгода? - подозрительно спросил Михаил Альфредович.

  Сикора тяжело вздохнул и, посмотрев на окно как-то грустно ответил:

  - Мне бы не хотелось, что бы итогом моей жизни стало то, что ублюдки стали бессмертными. Вот так Миша хочешь, верь, хочешь нет.

  - Ты о ком это? - встрепенулся Щупп.

  - Ладно! Все есть предел. Больше я тебе ничего не скажу. Так, что каков твой ответ?

  Михаил Альфредович покачал головой и, набрав воздух в легкие, зашипел, выпуская его через губы, как помпа.

  - Ты Миша тут не ломайся, время нет. Говори. Но учти, я тебе сейчас сказал, очень много, лишнего и если, что не так..., в общем, ты понимаешь и знаешь правила игры!

  Щупп ухмыльнулся и тихо сказал:

  - Я согласен, но у меня есть условие.

  - Что ты еще и условия тут поставить хочешь?! Мне?! После всего, что я тебе сказал?

  - Да...

  - Ну, ты Миша и наглец, и что же это за условия? - хмыкнул Сикора.

  - Со мной поедет Палкина. Без Лизы я не поеду. И второе, ты больше никогда не будешь говорить про мой метод. Никогда, я скажу о нем, если нужно будет сам.

  - Ну, ты и нахал Щупп. Еще и телку с собой хочешь забрать. Ты, что, с ней спишь? А? На старости лет на молоденькое тельце потянуло?

  - Ты не смей так говорить! - вскипел Щупп.

  Он подскочил со стула и, сжав кулаки, насупился в сторону Сикоры.

  - Да ладно, ладно... - отмахнулся тот. - Вот решил проверить. Нет у меня данных, что ты с ней спал. Так, ляпнул. Знаю, что не спишь ты со своими девками. И дурак. А может и умный дурак. Ладно..., черт с тобой, попытаюсь и для этой сучки место в самолете выбить. Но, тогда у меня есть встречное условие.

  - Хм, какое? - удивленно вскинул брови Щупп.

  - А такое, коль твоя девка едет так и моя тоже. Палкина будет работать в паре со Светланой Турновой.

  Щупп вздрогнул, но тяжело вздохнув, ничего не сказал. Сикора, довольный своей победой, кивнул головой:

  - Вот и договорились.

  - Так значит, вот так вы вербуете людей? - язвительно заметил Михаил Альфредович.

  Сикора рассмеялся, он хохотал искренне, вытирая слезы с глаз. Когда приступ смеха прошел он устало буркнул:

  - Дурак ты Миша, если бы надо было, я тебя бы не так завербовал. Ты бы у меня уже давно под литером работал и делал все, что я тебе бы приказал. Понимаешь теперь мою добрую натуру?

  Щупп хмыкнул и зло посмотрел на фимобщика:

  - Нет, не понимаю. Вы думаете, что всесильны и все можете. Вы думаете, что можете контролировать и сломить волю любого человека?! Но это не так! Есть, кто вам не подвластен. И я из них. Мне плевать, что вы со мной сделаете. Мне плевать, что вы сделаете даже с моими знакомыми и близкими, но я вам, никогда не подчинюсь. Даже если вы меня будете жарить на медленном огне. Мне плевать на вас и ваши угрозы и доводы.

  Сикора покачал головой и тяжело вздохнул:

  - Вот так ты заговорил. Ты, конечно, думаешь что сможешь, но поверь это не так. Но все равно спасибо за откровенность. Спасибо, что был честен. Это тоже в принципе поступок. Только вот позволь спросить, почему ты так нас ненавидишь, ведь мы в принципе ничего плохого, ни тебе, не твоей семье, не сделали?

  Щупп рассмеялся. Он хохотал как-то зло, немножко даже истерично, фальшиво и противно. Сикора поморщился. Михаил Альфредович махнул рукой:

  - А за что вас любить-то? Вы, во что страну превратили? В заповедник вашей гребанной замкнутой системы развития? В отсталую зону с полу деградированным нищим народом? В зону отчуждения. Весь мир уже живет в двадцать втором веке, а вы придумали свою систему летоисчисления и мы даже не знаем, кто мы, потому как вы запретили знать прошлое! Вы ублюдки, которые кроме всего этого, еще и хотите жить вечно?! Вы сумасшедшие извращенцы, с совершенным отсутствием нормальных человеческих рефлексов, таких, как: совесть, порядочность и главное восприятие правды, и реальности. Вы больные люди! Вы враги нормальной человеческой цивилизации!

  Сикора грустно улыбнулся. Он внимательно посмотрел в глаза Щуппу и тихо сказал:

  - Ты уже наговорил, лет на двадцать изолированных работ. В тундре. Понимаешь, что ты просто поедешь лечить отщепенцев и отказников, туда в тундру. И умрешь там, как простой рядовой батрак и враг своего отечества.