Ленин. Спаситель и создатель

Так что опасения матери – мать есть мать! – выраженные в настолько драматической форме, пробили чиновную броню даже графа Делянова. Министр знал, конечно, отца Владимира – Илью Николаевича Ульянова, по службе, и при всей своей ограниченности и чёрствости реакционера не мог внутренне не уважать его память.

Короче – Делянов сдался, и Ленин в два приёма – весной и осенью 1891 года экстерном сдал экзамены при Петербургском университете. Весной – за первый и второй курс, осенью – за третий и четвёртый…

В мае 1891 года в семье разразилась трагедия – от брюшного тифа умерла сестра Владимира Ильича – умница Ольга, учившаяся на физико-математическом факультете Бестужевских высших женских курсов. Но жизнь есть жизнь, и Ленин, проведя лето с матерью, осенью уехал в столицу – сдавать последние экзамены. Одновременно с ним экзаменовались тридцать три человека, двадцать семь получили диплом, девять, включая Ленина, – диплом первой степени. При этом только Ленин получил высшие баллы по всем дисциплинам.

В выданном ему 14(26) января 1892 года дипломе было записано:

«По представлении сочинения и после письменного ответа, признанных весьма удовлетворительными, оказал на устном испытании следующие успехи: по догме римского права, истории римского права, гражданскому праву и судопроизводству, торговому праву и судопроизводству, уголовному праву и судопроизводству, истории русского права, церковному праву, государственному праву, международному праву, полицейскому праву, политической экономии и статистике, финансовому праву, энциклопедии права и истории философии права — весьма удовлетворительные»[198].

Тогда по коридорам университетов бродило немало великовозрастных студентов – лет под тридцать, а то и за тридцать. Ленин же получил университетский диплом вне стен университета ровно за те же четыре года, которые его законопослушные сотоварищи провели в аудиториях. Не знаю, нужны ли к этому факту дополнительные комментарии, но одну иллюстрацию приведу – как пример юридического профессионализма Ленина…

В начале 1907 года в Женеве был арестован Николай Александрович Семашко (1874–1949), член партии с 1893 года, большевик, по профессии врач, после 1917 года – первый нарком здравоохранения РСФСР до 1930 года. Женева считалась для русских политэмигрантов наиболее надёжным убежищем, и вдруг – арест, камера с уголовниками, тюремная бурда…

На третий месяц с воли Семашко передали три мандарина, и тот, ругнувшись про себя – не могли, мол, хлеба и колбасы прислать, вдруг обнаружил в одном из разломленных мандаринов записку на вощёной бумаге: «Не робей, приехал Ленин и занялся твоим делом».

Оказалось, Семашко задержали по подозрению к причастности к тифлисской экспроприации Камо. В связи с экспроприацией за границей был арестован ряд эмигрантов, и одна из арестованных, посаженных в мюнхенскую тюрьму, решила предупредить товарищей в Женеве, а письмо послала на адрес Семашко. Письмо перехватили, адресата арестовали.

Семашко с начала 1907 года жил в Женеве, «экс» был проведён летом 1907 года в Тифлисе, так что причина ареста крылась в желании царских властей заполучить под подвернувшимся предлогом Семашко в Россию. Дело пахло выдачей, а там, «по совокупности» с руководством Нижегородским и Сормовским восстаниями в 1905 году, Семашко грозила виселица.

Уже в советские годы Семашко вспоминал:

«Владимир Ильич развил необычайную энергию: пригласил одного из виднейших швейцарских адвокатов, кандидатура которого выставлялась тогда в президенты республики; внимательно следил за делом. И действительно, через несколько дней я был допрошен: выяснилась моя непричастность к тифлисской экспроприации, и я был освобождён»[199]

Вряд ли всё сошло бы так гладко, если бы не профессиональные знания и умение Ленина, сыгравшие, надо полагать, не последнюю роль в быстром и успешном разрешении опасной ситуации.

Возвращаясь же в 90-е годы позапрошлого столетия, сообщу, что до августа 1893 года Ленин работал в Самаре помощником присяжного поверенного А. Н. Хардина, хорошо знавшего Владимира Ульянова и как партнёра по шахматам, и как собеседника, и как человека. За это время Ленин провёл около 20 защит, но держало его в Самаре прежде всего состояние матери – неожиданная смерть цветущей, блестящей Ольги, умершей у Марии Александровны на руках, ударила по ней сильно.

Однако у Ленина уже нет сомнений в том, что ни вторым Кони, ни вторым Плевако он не будет – он будет профессиональным революционером в той революционной марксистской партии, которой в России и в Европе пока нет, но которую надо создать!