Ленин. Спаситель и создатель

Назавтра – 18 апреля 1917 года, в № 24 газеты «Правда» – печатного органа ЦК РСДРП(б), и одновременно в № 32 газеты «Известия» – печатного органа Петроградского Совета рабочих депутатов была опубликована ленинская статья «Как мы доехали». Там Ленин кратко описал то, что мы уже знаем. А через неделю после приезда – 12(25) апреля он пишет письма Карпинскому в Женеву и Ганецкому с Радеком в Стокгольм[154].

Карпинскому он, в частности, сообщал:

«…Нас пропустили, встретили здесь бешеной травлей, но ни книг, ни рукописей, ни писем до сих пор не получаем. Очевидно военная цензура работает чудесно – даже чересчур усердно, ибо Вы знаете, что у нас ни тени нигде о войне не было и быть не могло…

…Доехали чудесно. Платтена не впустил Милюков (!! – С.К.).

Атмосфера здесь – бешеная травля буржуазии против нас. Среди рабочих и солдат – сочувствие…

22. IV.1917 г. Всероссийская конференция большевиков (нашей партии) в Питере.

Черкните, издано ли наше „Прощальное письмо“, на каких языках и как идёт сбыт…

Крепко жму Вашу руку.

Ваш В. Ульянов».

В письме Ганецкому и Радеку он тоже коснулся общей атмосферы в Петрограде:

«…Буржуазия (+ Плеханов) бешено травят нас за проезд через Германию. Пытаются натравить солдат. Пока не удаётся: есть сторонники и верные. Среди эсеров и социал-демократов самый отчаянный шовинистический угар…

…Созываем 22.IV.1917 Всероссийскую конференцию большевиков. Надеемся вполне выправить линию „Правды“…

Положение архисложное, архиинтересное…»

Итак, «германский» (а по Н. Старикову – даже двойной, «англо-германский») «агент» Ленин начал действовать. Однако для «германского агента», якобы получившего «миллионы золотых марок» от «германского генштаба», Ленин повёл себя странно.

Во второй половине апреля в Петроград приехал известный датский социал-демократ Фредерик Боргбьерг (1866–1936), связанный с немецким правым социал-демократом Шейдеманом, который через полтора года войдёт в последнее имперское правительство Макса Баденского.

Боргбьерг от имени Объединённого комитета рабочих партий Дании, Норвегии и Швеции предложил социалистическим партиям России принять участие в конференции по вопросу о заключении мира. Созвать её предлагалось в Стокгольме в мае 1917 года.

23 апреля (6 мая), на заседании Исполкома Петроградского Совета, где большинство было тогда у меньшевиков, Боргбьерг откровенно сказал: «Германское правительство согласится на те условия мира, которые германская социал-демократия предложит на социалистической конференции…»[155]

Шито тут всё было, конечно, белыми нитками – «условия мира германской социал-демократии» от первого до последнего пункта написали бы германский генштаб и канцлер Бетман-Гельвег.

Так что один-то агент германского генштаба – без кавычек, в мае 1917 года по Петрограду разгуливал. Это был датчанин Боргбьерг.

Как же «помог» ему Ленин?

А вот как…

25 апреля (8 мая) 1917 года Исполком Петроградского Совета заслушал мнения партийных групп. За поездку в Стокгольм высказались трудовики, бундовцы и меньшевики. Большевики же по требованию Ленина объявили участие в такой «мирной» затее полной изменой интернационализму. А Апрельская Всероссийская конференция большевиков, проходившая в Петрограде с 24 по 29 апреля (7—12 мая), разоблачила Боргбьерга как… агента германского империализма.

Ленин прямо назвал его «агентом немецкого правительства».

На Всероссийской конференции РСДРП(б) присутствовал 131 делегат с решающим и 18 с совещательным голосом от 78 партийных организаций. Выборы на конференцию прошли на конференциях местных организаций из расчёта 1 делегат на 500 членов партии. То есть, тогда в партии состояло не менее 65 тысяч человек. Ленин на конференции говорил даже о «70 000 членов нашей партии»[156].

Сразу после революции численность организаций большевиков не превышала 40–45 тысяч человек, но, как верно отмечала сталинская «История КВП(б)», это были «закалённые в борьбе кадры». Теперь же в РСДРП(б) приходило новое пополнение, и это были тоже неплохие кадры – членский билет партии большевиков особых доходов и привилегий тогда не обещал.

С одной стороны, в период с примерно 1915 года по весну 1917 года о партии большевиков можно было говорить как о некой виртуальности, поскольку связь между руководством и партийной массой нередко почти отсутствовала.

С другой стороны, партия была и жила даже в эти сложные годы – так уж выстраивал её, так готовил её сам её вождь – Ленин. Армия генерала Монка – во всяком случае, в романе Дюма «Десять лет спустя», сохранила себя как единое целое даже в тот период, когда Монк, похищенный д’Артаньяном, в ней отсутствовал. Нечто подобное имело место – но не в романе, а в жизни, и в партии Ленина, умевшей сохранить себя и без связи с Лениным.

Теперь партийная масса была связана с Лениным напрямую, а Ленин был связан напрямую с партийной массой.

И это было хорошо.