Ленин. Спаситель и создатель

Александр Бельмас отмечал, что 21 января в Горки ещё до кончины Ленина приехал кто-то (?) из ЦК, съехались все лечившие Ленина врачи, в том числе: Крамер, Ферстер, Розанов, Обух, Гетье, Семашко…

Крупская вспоминала, как Ленину дали бульон, он „пил с жадностью, потом успокоился немного, но вскоре заклокотало у него в груди“…

Фельдшер Рукавишников и санитар Пакалн держали его почти на весу на руках, профессор Ферстер и доктор Елистратов впрыскивали камфару… Временами Ленин глухо стонал, по телу пробегала судорога. Крупская сначала держала мужа за горячую руку, потом просто сидела рядом, смотрела, как кровью окрашивается платок…

В 18 часов 50 минут 21 января 1924 года Ленин умер.

Жизнь человека завершилась, жизнь эпохи и страны, Спасителем и Творцом которой был этот человек, продолжалась.

28 января 1924 года Крупская написала Инне Александровне Арманд – дочери Инессы Арманд, работавшей в советском торгпредстве в Берлине, письмо, начинающееся со слов:

„Милая, родная моя Иночка, схоронили мы Владимира Ильича вчера. Хворал он недолго последний раз. Ещё в воскресенье мы с ним занимались, читала я ему о партконференции и о съезде Советов. Доктора совсем не ожидали смерти и ещё не верили, когда началась уже агония. Говорят, он был в бессознательном состоянии, но теперь я твёрдо знаю, что доктора ничего не понимают…“[1505]

Интересно – что Крупская имела в виду?

Хоронила Ленина вся Россия, и почти вся Россия плакала. Были конечно, и злорадство, и кукиши в карманах, но эта смерть ударила, так или иначе, по всем: очень уж велик был масштаб события и очень уж смутно виделось теперь будущее России.

Стояли страшные морозы…

К Дому Союзов тёк чёрный людской поток на белом снегу, траурно гудели паровозы, заводские и фабричные гудки…

Сталин давал над гробом Ленина свою клятву…

Строился временный Мавзолей…

И объективно имел место вопрос: „Почему же, всё-таки, так рано и так, всё же, неожиданно ушёл из жизни Ленин?“

„Фотография“ его последнего дня оказывается странно размытой. Например, Таисия Белякова пишет: „Но вот в ночь на 21 января 1924 года Владимир Ильич почувствовал себя плохо (жирный курсив здесь и ниже мой. – С.К.). Я разбудила Надежду Константиновну и Марию Ильиничну… Пришёл Пётр Петрович Пакалн (санитар и охранник. – С.К.). Все заволновались…“[1506]

Но вот что мы читаем в записках фельдшера Владимира Александровича Рукавишникова (они, к слову, хорошо совпадают с воспоминаниями профессора Авербаха):

„20 января в 6 часов 30 минут (то есть, в 18.30. – С.К.) я сменил Н. Попова (студент-медик, ухаживавший за Лениным, – С.К.) и получил от него сведения обо всём, что происходило в его дежурство. Он сказал, что обозначились какие-то неопределённые симптомы… Из Москвы вызвали профессора Авербаха…

Попов уехал в Москву, я остался… Владимир Ильич сидел у себя в комнате с Надеждой Константиновной и она читала вслух газету. В 7 часов 45 минут Мария Ильинична сказала, что ужин готов и можно звать Владимира Ильича. За ужином Владимир Ильич почти ничего не ел.

Около 9 приехал доктор Авербах… Профессор Авербах установил, что зрение прекрасно.

В 11 часов Владимир Ильич лёг спать и через 15 минут я слышал его ровное дыхание. Спал Владимир Ильич очень спокойно, и думалось, что всё обойдётся благополучно.

Утром 21-го, в 7 часов, как всегда, поднялась Надежда Константиновна. Спросила, как прошла ночь, прислушалась к дыханию Ильича и сказала: „Ну, всё, по-видимому, хорошо выспится, и слабость вечерняя пройдёт“…

9 часов. Ильич ещё спит…

Около 10 часов – шорох. Владимир Ильич просыпается. „Что, Владимир Ильич, будете вставать?“ Ответ неопределённый. Вижу, что сон его ничуть не подкрепил и что он значительно слабее, чем вчера. Тем временем принесли кофе и он выпил его, несколько оживился, но… скоро опять заснул.

Профессор Ферстер и я не отходили от дверей спальни. Тут же Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Все насторожены, но Ильич спит спокойно…

В 2 часа 30 минут Ильич проснулся, ещё более утомлённый. К нему зашёл профессор Осипов, посмотрел пульс и нашёл, что это слабость, ничего угрожающего нет.

Мария Ильинична принесла обед. Ильич выпил в постели чашку бульона и полстакана кофе. Принятая пища не оживила Ильича, и он становился всё слабее и слабее. Профессор Осипов и профессор Ферстер непосредственно наблюдали за ним.