Ленин. Спаситель и создатель

Ленин доехал-таки до России!

Глава 9. История переезда в письмах: «„Пломбированный“ вагон или лондонская тюрьма?» (Окончание)

Для верного взгляда на те дни полезно познакомиться с их описанием Павлом Милюковым – тогда одним из первых лиц в России, министром иностранных дел Временного правительства. Милюков пишет о возвращении «из тюрем, из ссылки, из-за границы – Швейцарии, Парижа, Лондона, Америки – представителей русской эмиграции», и заявляет, что «мы встречали их не только „с почётом“, но и с горячим приветом» и «надеялись найти среди них полезных сотрудников»…

Для Плеханова, например, по словам Милюкова, резервировали министерство труда, но сразу поняли, что «это – уже прошлое, а не настоящее»…

Так встречали – по давней, но, как оказалось, истрёпанной «одёжке», соглашателей и «оборонцев»…

А как насчёт Ленина?

Милюков в своих «Воспоминаниях» «забыл» сообщить, что упорно не соглашался на проезд Ленина через Англию и вообще был против возвращения Ленина в Россию, потому что заранее было известно, что Ленин будет стоять за немедленное обращение к союзникам отказаться от требования «аннексий и контрибуций» и за предложение мира на этих условиях.

Но кое в чём Милюков и проговаривается:

«В начале апреля приехал через Германию Ленин со своей свитой в „запломбированном вагоне“… Позднее приехал Троцкий, и меня очень обвиняли впоследствии, что я „пропустил“ его. Я действительно настоял у англичан, у которых он был в „чёрном списке“, чтобы они его не задерживали. Но обвинявшие меня забывали, что правительство дало общую амнистию. К тому же Троцкий считался меньшевиком – и готовил себя для будущего. За прошлые преступления нельзя было взыскивать…» (Милюков П. Н. Воспоминания. М., Современник, 1990. Т. 2, с. 308).

Читаешь, и глазам своим не веришь! Тут же признать, что была объявлена общая амнистия, и умолчать, что она была общей для всех, кроме Ленина!

Меньшевик Троцкий, оказывается, готовил себя для будущего… А большевик Ленин что – не готовил себя для будущего?

Но за Троцкого, оказывается, можно было похлопотать перед англичанами, а вот за Ленина – якобы тоже подпадающего под якобы общую амнистию – боже упаси!

Сегодня это называется «политикой двойных стандартов», но во все времена для подобных действий было и ещё одно определение: лицемерие, двуличие и подлость!

В тех же «Воспоминаниях» Милюков раздражённо сообщает:

«…За прошлые преступления нельзя было взыскивать. Но когда Ленин начал с балкона дома Кшесинской произносить свои криминальные (ого! – С.К.) речи перед огромной толпой, я настаивал в правительстве на его немедленном аресте…»

Итак, для остальных эмигрантов от Милюкова – не только «почёт», но и «горячий привет». Для одряхлевшего меньшевика Плеханова, согласного и дальше лить кровь русских мужиков во имя «войны до победного конца» – министерское кресло…

А для энергичного большевика Ленина, требующего немедленно начать всеобщие переговоры о всеобщем мире – тюремные нары?

Ну-ну…

А теперь – уже без цитат и ссылок, но зная то, что мы знаем, ещё раз окинем взглядом тот неполный месяц, который прошёл с первого известия в Швейцарии о русской революции, до приезда Ленина в русскую столицу.

Ленин с самого начала войны не скрывал, что он сторонник поражения правительства России в целях превращения войны империалистической в войну революционную.

Последнее обстоятельство приходится раз за разом подчеркивать, поскольку на этот счёт то ли не просвещены, то ли передёргивают в нынешней РФ многие, начиная с Владимира Путина.

Ленин был ярчайшим патриотом России, но России не дворцов, а хижин. И Ленин желал поражения царизма как условия для превращения войны между буржуями разных стран в войну трудящихся всех стран против буржуев всех стран. Желать поражения своей стране, ведущей справедливую войну – предательство. Желать поражения жирующим правящим классам своей страны, ввергнувшим её народы в бессмысленную и преступную войну – акт высокого гражданского и социального мужества.

Так в Европе, начавшей ужасающую взаимную бойню, смотрел тогда на проблему мало кто, но были люди и кроме Ленина, которые мыслили так же, как и он. 16 марта 1916 года депутат рейхстага Карл Либкнехт в речи в прусском ландтаге прямо призвал «борющихся в траншеях» «опустить оружие и обратиться против общего врага (то есть – капиталистов своих стран. – С.К.)…»[143]

Депутат Либкнехт за это был… всего лишь лишён слова.

И русским или английским шпионом его никто не называл – всё же европейская политическая культура сказывалась. Впрочем, и ставки в Германии и России оказывались разными.

Немецкие рабочие к началу Первой мировой войны находились под сильным влиянием Второго Интернационала, которым руководили Бернштейн и Каутский – два выдающихся ренегата рабочего движения, ставших эффективными агентами влияния Капитала в рабочей среде.