Ленин. Спаситель и создатель

Девятый «апрельский» тезис касался вопросов чисто партийных: необходимости немедленного съезда партии [VI съезд РСДРП(б) прошёл с 26 июля по 3 августа 1917 года]; перемены и исправления программы партии по ряду пунктов и изменения названия партии.

Остановлюсь на последнем… Февральскую революцию большевики встретили как отдельная партия – Российская социал-демократическая партия (большевиков), РСДРП(б), но в России были и «просто» социал-демократы, то есть – меньшевики разного рода оттенков. Поэтому на собрании большевиков 4(17) апреля Ленин предложил:

– Лично от себя… Предлагаю переменить название партии, назвать Коммунистической партией. Название «коммунистическая» народ поймёт. Большинство официальных социал-демократов изменили, предали социализм…

С этим предложением Ленина соглашались туго, и он резко бросил:

– Вы боитесь изменить старым воспоминаниям. Но чтобы переменить бельё, надо снять грязную рубашку и надеть чистую… Слово «социал-демократия» неточно. Не цепляйтесь за старое слово, которое насквозь прогнило. Хотите строить новую партию, и к вам придут все угнетённые…

Увы, не все в партии были тогда готовы расстаться со старыми воспоминаниями, да и за «единство» с меньшевиками кое-кто цеплялся… Так что РСДРП(б) была переименована в РКП(б) – Российскую Коммунистическую партию (большевиков), лишь в марте 1918 года, на VII съезде партии.

Наконец, выдвинутый Лениным десятый «апрельский» тезис предлагал обновление Интернационала путём «создания революционного Интернационала, Интернационала против социал-шовинистов и против центра».

К тому времени II-й Интернационал во главе с ренегатами Бернштейном и Каутским стал, фактически, «троянским конём» Капитала в среде международного рабочего движения, почему Ленин и сказал о необходимости нового Интернационала. Он был создан уже после Октябрьской революции как III-й Коммунистический Интернационал, Коминтерн…

Вот что публично предложил Ленин партии большевиков и всей России в апреле 1917 года.

Но как эти его предложения были восприняты руководством РСДРП(б), партийным активом и вообще всей политически активной частью российского общества?

А вот то-то и оно, что далеко не всегда и не всеми очевидное воспринимается как очевидное. Не сразу и не все даже в партии согласились с Лениным в том, что надо рвать со старыми воспоминаниями, с соглашателями, с либералами и вести активную агитацию в целях скорой социалистической революции. Даже Сталин несколько колебался, хотя быстро с сомнениями покончил.

Если в каком-то историческом моменте содержится элемент неоднозначности, то возникает почва для политических спекуляций. Спекуляций вокруг Ленина и его дела хватало в России весной, летом и осенью 1917 года, хватает и в наше время. Ведь в начале XXI века Ленин мешает врагам России не меньше, чем он мешал им в начале ХХ века. Недаром бандеровцы начали с уничтожения памятников Ленину.

Начало же клеветы на Ленина уходит в 1917 год…

Как только Ленин включился в активную политическую жизнь России после Февральской революции, на него тут же стали клеветать с разных политических «этажей» – от «временных» правителей, которые обвинили Ленина в «шпионаже в пользу Германии» до плехановцев, которые обвинили его в развязывании гражданской войны в среде «революционной» (ха!) демократии…

Оно и понятно: Ленин, даже находясь вне России, стал главной головной болью и самой острой проблемой всей российской политической сволочи, что называется – гвоздём в сапоге, и даже – чем-то вроде шила в известном месте…

По этой сволочи прицельно било уже первое, тогда ещё заочное, после-февральское политическое обращение Ленина к партии и России – его «Письма из далека». Ленин начал писать их в Швейцарии сразу после известия о революции в России…

Большевик В. А. Карпинский (1880–1965) пригласил Ильича приехать из Цюриха в Женеву, чтобы выступить перед русскими эмигрантами и швейцарскими социалистами с рефератом о задачах партии в революции и принять участие в митинге интернационалистов. Ленин – к таким просьбам всегда чуткий, на этот раз ограничился коротким письмом: «Дорогой товарищ! Очень и очень благодарен за информацию. Ни на реферат, ни на митинг я теперь не поеду, ибо надо писать ежедневно в „Правду“, в Питер.

Лучшие приветы!

Информируйте меня и впредь о новостях и речах разных направлений»[17]

Тогда же он написал Александре Коллонтай: «Главное теперь – печать».

Вот «Письма из далека» и стали той первой ленинской политической «ласточкой», которая, как известно, весны не делает, но весну возвещает.