Лёлишна из третьего подъезда

Сначала он следил за игрой довольно спокойно, но игра была настолько азартной, что дедушка незаметно для себя увлёкся, разволновался и вскочил со скамейки, на которой собирался отдохнуть с полчасика.

И – уже размахивал руками.

Подпрыгивал.

Кричал:

– Давай, давай!

Дедушка уже бегал вдоль поля вместе с командой, которая наступала, причём бегал так быстро, словно ему дали пасовку для удара по воротам.

Отобьют атаку, перейдут в наступление, и дедушка – обратно, с той же скоростью. В другую, конечно, сторону.

– Давай, давай!

И дедушка выбежал на поле.

И бросился к мячу.

И вдруг услышал:

– Давай, дедушка, давай! И он ка-а-ак даст по мячу!!!

И, шатаясь, направился к скамейке.

«Всё ясно, – подумал он, – доигрался. Один – ноль в пользу «Скорой помощи».

А к нему уже бежала Лёлишна.

Стыдно стало дедушке за своё поведение.

Он держался рукой за сердце и старался дышать ровно.

– Ничего, ничего, – проговорил он, когда внучка подбежала, – сейчас пройдёт. Неудачно, ударил и…

– Сиди, сиди, – попросила Лёлишна. – Ребята, сбегайте кто-нибудь к телефону, вызовите «Скорую помощь». Быстро!

Несколько мальчишек убежали, а остальные окружили скамейку.

На глазах Лёлишны были слёзы, но она говорила спокойно, укладывая дедушку:

– Полежи немного. Ничего особенного. Всё в порядке. Всё хорошо.

– Я не виноват, – прошептал дедушка, – я увлёкся.

– Он здо́рово болел! – восторженно подтвердили ребята. – Мы думали, что он футболист-пенсионер. Конечно, он промазал, с кем не бывает? Но болел правильно. Законно!

Машина «Скорой помощи» подъехала прямо к футбольному полю.

Врач знал дедушку и сразу скомандовал:

– Носилки!

Ребята помогли отнести дедушку домой. Когда врач сделал всё, что требовалось, то позвал Лёлишну на кухню и спросил:

– Как же так получилось? Ведь ты прекрасно знаешь…

– Знаю я, знаю! – прошептала Лёлишна. – Первый раз я оставила его без присмотра. И он сразу сбежал. А потом я забыла. Я ведь тоже устаю.

– А я тебя и не ругаю. Была в домоуправлении?

– Несколько раз, – Лёлишна тяжко вздохнула. – Там сидит товарищ Сурков. – И призналась: – Я его боюсь. По-моему, его все боятся.

– Ничего, ничего, найдём управу и на товарища Суркова. Завтра я ещё раз схожу в горздравотдел. Вам обязательно нужно переехать на первый этаж.

Закрыв за врачом дверь, Лёлишна вернулась в комнату.

И увидела на столе бумажку. На ней было написано: «На два лица». Это был пропуск в цирк – для неё и для дедушки.

«Так я и знала, – горестно подумала Лёлишна. – Одно лицо будет лежать, а другое – за ним ухаживать».

– Ты обязательно пойдёшь в цирк, – сказал дедушка, словно угадав её мысли. – Пойдёшь, а я тебя здесь подожду. Спокойно подожду. И ты мне потом всё расскажешь.

– Ты мне дороже всякого цирка, – сказала внучка, – туда можно сходить и в другой раз.

– Да я же совершенно здоров. Ещё несколько минут, и я на своих двоих, то есть на ногах. И если ты не пойдёшь в цирк, у меня от огорчения опять что-нибудь случится.

– Вот что, – строго проговорила Лёлишна, – лежи и не рассуждай ни о каком цирке.

– Есть, – грустно отозвался дедушка, – есть лежать. И не рассуждать. Ни о каком цирке. А всё же я бы на твоём бы месте бы обязательно бы пошёл бы! В конце концов, ты просто ставишь меня в неловкое положение. Ведь ты не идёшь из-за меня?

– Я не иду не из-за тебя, а из-за твоего плохого здоровья.

– Но я виноват в том, что не слушался тебя!

– Ты виноват в том, что до сих пор не слушаешься меня.

Дедушка лежал с таким оскорблённым видом, словно по вине Лёлишны не смог сегодня пойти в цирк.

А она пошла на кухню варить ему манную кашу и тихонько напевала:

Не везёт, не везёт, 
Это так ужасно, 
А вот если бы везло, 
Было бы прекрасно… 

Думаю, что вы с этим согласитесь. 

Объявляем следующий номер – САМЫЙ КОРОТКИЙ В НАШЕЙ ПРОГРАММЕ. Погасите свет! Полная темнота! Начали!

Петьку посадили в чулан.

Если бы там можно было хотя бы повернуться, мальчишка бы изловчился и попрыгал от радости.

Но повернуться было нельзя, и он радовался неподвижно.

Ведь ему, можно сказать, не попало. Чего-то там ему наговорили, накормили и закрыли в чулан.

Вот и всё!

Кто другой на его месте и расстроился бы, а Петька – нет. Ни капельки!

Посидит-посидит, поспит-поспит – выпустят, а он в цирк убежит. И не поймаете!

Но радовался Петька недолго. Вернее, даже и не успел порадоваться.

Вдруг – ни с того ни с сего – радостное настроение улетучилось без остатка.

В сердце забрался стрАХ!

«ПОЧЕМУ НЕ ПОПАЛО? – пронеслось в голове. – Почему даже не ругали толком? Почему даже по одному месту не наподдавали?»

И Петька понял: не попало, но ПОПАДЁТ, да ещё как!

Дайте полный свет! Продолжаем!

Виктор мыл посуду.

Такой у них дома был порядок: посуду мыли все. По очереди. Кроме кота Паровоза. Он был освобождён от этого важного дела ввиду своей полной несознательности.