Лекции по истории религий

Подход Конфуция все же смущал многих китайцев, которые прекрасно видели, что, как это общество ни совершенствуй, оно совершенным не становится — как волка ни корми, он все в лес смотрит. Им виделся единственный способ гармонизации себя — полный уход из мира, выход из него, соединение с неповрежденной природой, с абсолютно совершенным Божественным миром там, где он еще сохранился, возвращение, как любят говорить китайцы, к «естественности» (цзы жань — само собой такое). Такие люди становятся отшельниками; они уходят в глухие горы, леса, самые красивые уголки китайского мира, Поднебесной, чтобы, сосредоточившись на единстве с Дао, достичь этой полноты. И китайцы уверены, что такие люди вообще не умирают, они становятся живыми бессмертными — настолько входят в ритм мира, что, постепенно начиная питаться воздухом и небесной росой и преображаясь телесно, живут вечно.

Так возник обычай любования неповрежденной природой. Смотря на прекрасные полотна средневековых китайских художников, мы должны помнить, что это не просто изыск пейзажной живописи, а религиозные изображения — иконы Дао. Поскольку Дао не видел никто никогда, а природа — это его отпечаток, значит, смотря на отпечаток, мы восходим к самому первообразу — таков принцип китайской иконы. Также и японский сад камней, и средневековые китайские башни любования природой: в наиболее красивых местах строились специальные павильоны, куда люди поднимались, чтобы наслаждаться дивным окружающим пейзажем. Особенно китайцы любили сочетание воды и гор — и это тоже не случайно. Конфуций говорил, что человеколюбивый (то есть идеальный конфуцианец) любит горы, а совершенномудрый (последователь Лао–цзы, аскет) любит воду. Когда я это впервые прочел, то подумал: красиво, как и многое из китайских изречений, но что это означает? Через некоторое время я понял это, как и причину сочетания воды и гор на китайских картинах. В китайской поэтике Дао, Божественное бытие, часто связывается с океаном — это море, бесконечная стихия воды. Почему? Вода аморфна, она не имеет формы, текуча, и тем не менее вода — это жизнь, вода — это все. В одном древнем китайском тексте говорится, что когда вода набегает на берег, она оставляет на нем песчаный след. Мир подобен отпечатку Дао, как полоса прибрежного песка подобна отпечатку волны. А горы — это отпечаток Дао, это земная реальность, воспроизводящая Божественную, поэтому человеколюбивый (тот, кто любит этот мир в лучшем смысле этого слова, кто любит социальную гармонию мира), тот любит горы (отпечаток), а тот, кто любит Дао (саму печать), тот любит воду. Таково раскрытие этого красивого образа.

Итак, для китайской традиции характерна вера в бессмертие, глубокая убежденность в том, что бессмертие может быть телесным, в буквальном смысле минующим смерть — без воскресения; вера в то, что этот мир не иллюзия, а бесценная реальность, Божественное творение. И при том очень малоуважительное отношение к человеку (всего лишь «кончик волоска на лошадиной шкуре мира») — хоть он и имеет особую свободную волю, но не есть мерило всех вещей, чем является человек для Запада.

Мы видим три цивилизации — три религиозных видения, которые к моменту пришествия Спасителя вполне проявили свою разность. Одно говорило о телесном воскресении, о том, что мир создан для человека; в древнем египетском тексте, поучении царю, которое было написано в эпоху первого переходного периода, то есть в эпоху революционной смуты конца III тысячелетия до Рождества Христова, прямо сказано об этом. Отец–царь учит своего сына: «Заботься о людях — пастве Бога. Для них создал Он небо и землю, для них поразил Он животное, обитающее в водах, для них создал Он царя». Все создано для людей, для них существует царь, а не люди для царя.

С другой стороны — Южная Азия, где этот мир отбрасывается как ненужный и в человеке вычленяется только его богоподобие, зато дается надежда на полное слияние с Богом.

И третий вариант — китайский; в нем глубже, чем где бы то ни было, переживается благо творения самого по себе, не зависящее от человека. Не для человека создан мир, он сам по себе создан и прекрасен сам по себе — только ты его, человече, не порть, а войди с ним в ритм, в один строй, и тогда спасешься. А мир и без тебя существует прекрасно, ты ему только мешаешь своим своеволием.

Эти три видения создают как бы стереосистему, в которой раздается проповедь Христа. И что потом произошло, как она объединила эти упования, а с другой стороны продолжает вызывать смущение и сомнение у очень многих людей по всему миру, об этом мы будем говорить с вами завтра.

Лекция 3