Читаем Лекции о "Дон Кихоте" полностью

Дон Кихот не слышал конца истории Карденьо, но теперь два его друга встречают юношу в горах, и он рассказывает о том, как потерял Лусинду из-за предательства своего друга дона Фернандо. Весьма любопытно, что поистине романтические и драматические события развиваются, так сказать, за спиной у Дон-Кихотовых книг. Злодей дон Фернандо — подходящий соперник для нашего героя, мысли которого заняты теперь совсем другим. Смотрите, с каким мастерством передана игра цвета и света в описании свадьбы Лусинды: «Немного спустя из гардеробной вышла Лусинда вместе с матерью и двумя своими служанками, в приличествующем ее знатности и красоте великолепном уборе и наряде, как. и подобало быть наряженною той, что являла собой верх изящества и благородного в самой роскоши вкуса. Изумление и гнев помешали мне во всех подробностях рассмотреть и запомнить ее наряд. Мне бросились в глаза лишь его цвета: алый и белый, и сверканье драгоценных камней, коими был унизан головной убор и одежда, но все это меркло в сравнении с необычайною красотою чудесных ее золотистых волос, которые, успешно состязаясь с драгоценными камнями и светом четырех факелов, горевших в зале, во всем своем блеске глазам представлялись».

<p>ГЛАВА 28</p>

Автор находит, что его сюжет похож на клубок яркой пряжи — в начале этой главы он упоминает «чесаную, крученую и намотанную нить» своей истории.

Появляется второе существо, подверженное романтическому умопомешательству, — переодетая юношей Доротея. В сердце Сьерры-Морены{45}, считая Дон Кихота, безумствуют трое. Доротея являет собой образец утонченности и многоречивости — преамбулу Доротеи можно свести к пяти простым фразам. Заметим далее забавное, типичное для романтических историй совпадение: совратитель Доротеи Фернандо — враг нашего друга Карденьо. Посмотрите, как ведет себя Карденьо при упоминании имени Лусинды: он «тотчас передернул плечами, закусил губу, нахмурил брови, и вслед за тем из глаз его хлынули потоки слез».

Доротея продолжает рассказ в стиле, удивительно напоминающем «Теннессийский вальс». Карденьо приятно удивлен описанием свадьбы Лусинды:

«<…> в тот вечер, когда дон Фернандо обручился с Лусиндой, после того, как она изъявила согласие быть его супругой, с ней приключился глубокий обморок, супруг же ее, расстегнув ей корсаж, чтобы легче было дышать, обнаружил у нее на груди написанную собственной ее рукой записку, в коей она уведомляла и объявляла, что не может быть женою дона Фернандо, ибо она жена Карденьо, некоего весьма знатного, по словам того, кто мне это рассказывал, кавальеро, местного уроженца, и что она дала согласие дону Фернандо единственно потому, что не желала выходить из родительской воли». Смотрите, как искусно развертывается на шестидесяти страницах (до настоящего момента) приключение Карденьо-Лусинды, прерываемое лишь затем, чтобы, во-первых, заставить читателя гадать, какую именно обиду Фернандо нанес Карденьо, и во-вторых, каково содержание письма, обнаруженного Фернандо за корсажем его невесты. С художественной и структурной точки зрения эти заурядные интерполяции нужны лишь для того, чтобы произвести определенное воздействие на Дон Кихота, способствуя тем самым дальнейшему развитию романа. Я уже говорил об их связи с прочитанными Дон Кихотом книгами. В самом деле, между Доротеей и хорошо вам известной юной леди в рваных шортах, с декольте ниже уровня моря и грушевидной слезой на щеке — Дейзи Мей, нет почти никакого различия. Но Доротея и подобные ей девицы появились на свет первыми, четыреста лет назад, когда европейская литература переживала период своего младенчества, и иногда становится грустно оттого, что нам приходится рассматривать этих героинь через призму современной коммерческой стряпни.

<p>ГЛАВА 29</p>

История Карденьо-Лусинды-Фернандо-Доротеи продолжается. Карденьо говорит Доротее: «И клянусь честью кавальеро и честью христианина, я не покину вас до тех пор, пока дон Фернандо не вернется к вам, и коли мне не удастся словами убеждения пробудить в нем сознание долга, то, позабыв обиды, которые он нанес мне, и предоставив покарать его за них Небу с тем, чтобы здесь, на земле, отомстить за нанесенные вам, я воспользуюсь тою свободою действий, какую предоставляет звание кавальеро, и с полным правом вызову его на поединок за ту неправду, которую он по отношению к вам учинил». Именно так и сказал бы Дон Кихот. Здесь пародия на галантный роман совершенно теряется в самом галантном романе, каким бы глупым он ни был. Жизнь играет Дон Кихотом и его книгами, но если ветряные мельницы и трактирщики в романе кажутся нам более или менее реальными, то есть соответствуют представлению среднего читателя о ветряных мельницах и трактирщиках, то изнывающие от любви юноша и девушка представляются нам порождением той самой сентиментальной литературы, которая и свела с ума Дон Кихота. Прошу вас обратить на это особое внимание.

Перейти на страницу:

Похожие книги