Лёха

В шесть рук справились достаточно быстро, общим решением выкинув только противогазы, но оставив себе футляры от них — отчасти для дополнительной маскировки, отчасти потому, что вещмешков ни у одного из них не осталось, а в гофрированные цилиндры можно было много чего напихать. Результат порадовал всех троих, навешенные сзади катушки надежно прикрывали от чужих взглядов ноги красноармейцев. Жанаев последним куском провода подпоясал гимнастерку. Середа глянул, кивнул и тоже сделал также, повесив на подпояску и кобуру с пистолетом. На удивленный взгляд Лёхи пояснил:

— Я без пояса как-то себя бабой чувствую, распояской. Не зря в плену ремни отбирают, не зря. Сильно это из седла вышибает.

Жанаев кивнул, потом скрылся в кустах. Как засек Лёха — он уже третью сигаретку курил. Семенова привели в порядок быстро. Позвали Жанаева, поглядели друг на друга — все ли в порядке, Середа удовлетворенно кивнул головой, расселись по местам, прикинули куда ехать и Лёха аккуратно тронулся с места. Переключение передач прошло удачно, теперь машина практически и не виляла по дороге.

Такая успешность привела его в восторг. Теплая, приятно щекочущая волна пошла от желудка, пробежала по телу, вызвав сладкую мгновенную истому. Сердце забилось часто-часто, накатило радостное возбуждение, словно кто-то сильный и добрый вдохнул новые силы в уставшее тело, протер мягкой теплой тряпочкой уставший мозг. Энергия переполняла веселого Лёху, хотелось петь и танцевать, все вокруг стало радостным и ярким, словно и лес и дорогу старательно помыли и почистили. Он словно бы летел по дороге, машина неслась уверенно и стремительно и повиновалась малейшему его желанию. Голова стала ясной, все в этом мире было понятно Лёхе, и он мог в нем все, тем более что рядом были отличные ребята, с которыми можно было свернуть горы! И расчетливый Семенов и умный Середа и симпатичный Жанаев, который так по-дружески отдал ложку за обедом — их всех Лёха в этот момент искренне любил, почти как свою маму, а может быть даже и сильнее. Он знал, что этот мир принадлежит ему, и он может в нем все! Он все видит, все слышит и все может! Прилив сил сделал его глаза зоркими, как у орла, стальные руки крепко держали руль, он просто слился с послушным вездеходом и они составляли единое целое. Его мозг царил! Прилив сил сделал Лёху неуязвимым, ему были смешны эти тупые фрицы и он знал, что проедет сквозь их войска как невидимый и неслышимый дух. Все было вокруг подвластно любому желанию Лёхи. Потому что Лёха был Великим Воином и Мужчиной! Он ощущал восхитительное чувство, что видит суть вещей, что может при желании разглядеть даже отдельные атомы и их взаимосвязь, если только захочет. Воздух прозрачными вихрями вился вокруг него, приятно овевая, мотор пел ему песню и мир просто волшебно преобразился, став из угрожающего и опасного волшебным, красочным и обещающим множество радостей побед и удовольствий. Лес вокруг стал словно текучим, при желании Лёха мог бы изменить тут все, но ему было сладко нестись вихрем по дороге. Откуда-то всплыла какая-то очень подходившая к моменту музыка, и от переполнявших его чувств Лёха завопил во всю глотку:

— Таттаратара, таттаратара, таттаратара, таттарата!!!!

Боец Семенов

— Эй, надо решить, что делать, если с немцами встретимся — перекрикивая рокоток мотора, окликнул пехотинец артиллериста.

— Значит так: кричу «Хальт» — Лёша тормозит. Кричу «Алярм» — уносим ноги!

— А если все тихо? — весело крикнул Лёха.

— Тогда едем дальше. Я заметил, что ихних регулировщиков за последний день видел всего один раз. Они вместо себя теперь столбы с указателями ставят. Вот близко к фронту — часто попадались — заявил уверенно Середа.

— Это которые с бляхами на груди? — уточнил Семенов.

— Они самые. Фельджандармы. Эсэсманы — кивнул знаток немецкого языка.

— Боятся их гансы — отметил очевидный факт боец.

— А то! Драконы настоящие, только огнем не плюются — даже с некоторой вроде гордостью за этих самых фельджандармов заявил Середа.

Вездеход, который бойко несся по дорожке, подпрыгнул на выбоине, Семенов прикусил язык и словно опомнился. Ему было непонятно, с чего это степенный и сдержанный Середа разболтался, почему так весел Лёха и почему он сам, вымотанный до предела, после всего лишь порции обычного советского горохового супа из концентратов так вдруг приободрился. Винтовка в руках казалось легкой, словно пушинка, не то, что пудовая трехлинейка, которую он метнул из последних сил. Потом пистолет было не удержать в прыгающей руке. Так позорно промазал, в другое время было бы стыдно, а сейчас боец был счастлив, причем и сам не смог бы объяснить — с чего чугунная усталость и страх сменились легкостью и весельем. Никогда такого самочувствия не было, очень как-то непривычно. Но теперь боец знал — с ними ничего не может произойти, они все могут и справятся с чем угодно.