Лекарь (СИ)

Я очень смутно представлял, как господин вседержитель сможет воспользоваться состоявшимся открытием. В его ведении находились все действующие концерны по производству пищевого концентрата, а также Бражникову принадлежали несколько перерабатывающих предприятий, обеспечивающих население унылыми синтетическими тряпками, состряпанными из отходов. Больше в стране не производилось ничего, что могло бы поддержать подыхающую экономику. Игнат трескался по швам от достатка и благополучия, и требовал добавки в виде мирового господства. Мне было интересно, в какой момент спецслужбы заинтересуются его нововведениями. На мой взгляд, трудно проигнорировать толпы скитающихся по городу обывателей, учитывая повсеместный жесткий контроль за всем живым и мертвым. Однако службы безмолвствовали, позволяя Игнату собирать под крыльцом стаи лишенных разума граждан. А еще мне было страшно. Так далеко в своих опытах я не заходил еще ни разу. Сейчас от моих препаратов было совсем мало толку. Я уже несколько дней не пополнял контейнеры, заставляя вхолостую напрягаться баснословно дорогое устройство. Параллельно с этим я пытался разработать противоядие, возвращающее гражданам здравый смысл. Игнату было разумеется, невдомек, над чем действительно трудится его единственный и незаменимый сотрудник. Во избежание утечки информации, Бражников разогнал весь свой штат, оставив в огромном здании нас троих. Думаю, Игнат с удовольствием выгнал бы и моего Женьку, однако остатки порядочности заставляли его придерживаться данных обещаний.

Женька мало разговаривал со мной, превратившись в безмолвную куклу, часами просиживающую у окна. Я запретил ему покидать пределы Центра, не рассказывая в деталях о причинах запрета. Думаю, Женька и сам догадывался о масштабах трагедии, поскольку в один из наиболее молчаливых вечеров, он, не отрываясь от созерцания однообразных картин за окном, весьма равнодушно произнес:

«Мне интересно, Тихон, для чего Игнату такая уйма народу? Что он собирается вообще делать со всем этим?»

Я неопределенно хмыкнул, надеясь, что очень скоро игры господина Игната сойдут на нет. Мое противоядие было почти готово, мне оставалось провести с ним заключительную стадию тестирования. О том я не рассказывал даже Женьке, опасаясь неудачи.

«Тихон, эти люди для чего-то движутся в сторону Центра. Игнат соскучился по коллективу? Не мог бы ты узнать у него, просто, на всякий случай?»

Тут до меня стал доходить смысл Женькиных пассажей. Я оторвался от своих записей и тоже подошел к окну. На нас катилось людское море, огромное и безмолвное. Я и предположить не мог, что в городе 22 обитает столько жителей. Вся серая масса двигалась размеренно, степенно, будто, видя перед собой определенную цель. Я подумал, что Бражников, оттачивая мастерство, значительно расширил сферы своего влияния над безликой толпой. Во всяком случае, он знает, что делает, мелькнула следующая мысль и была тут же прервана нетерпеливым стуком в дверь. Кроме нас троих в здании не было никого, и я равнодушно отозвался: «Входи, Игнат. Ты делаешь успехи, посмотри, сколько народу пришло навестить тебя. Для чего ты их собрал в этот раз, а, Игнат?»

Ответ Игната мне очень не понравился. А еще больше не понравилась та интонация, которую он выбрал для этого самого ответа.

«Я не звал их, Прохор, — растерянно прошептал великий и могучий, с надеждой глядя на нас обоих, — я ничего им не приказывал и думал, возможно ты…»

Мне тоже было без надобности общество жителей города 22, и глядя на растерявшегося Игната, я почувствовал неуверенность. Толпа продолжала наседать, множиться и скоро ее серые контуры полностью заняли все открытое пространство перед воротами научного Центра.

«Иди, Игнат, выясни, что им надо», — пробормотал я, невежливо выставляя могущественного босса за дверь. На прошлой неделе подобное обращение с господином Бражниковым могло стоить мне свободы, здоровья, а возможно, жизни. Однако сегодня он безропотно подчинился и весьма бодро зашагал вниз по ступенькам. Женька только хлопал глазами, не находя подходящих слов для комментариев. Я рванул следом за Бражниковым, только не к входным дверям, а в застенки лаборатории. Возможно, отключив установку, я смогу сдержать настойчивые порывы граждан и разгоню их по домам? Женька увязался следом, стараясь ничем не выдать нарастающего волнения. Я по его роже мог понять, что в происходящем он тоже не видит ничего положительного, поэтому время от времени приободрял его ничего не значащими фразами.

«Это рабочие моменты, Женя. Все дело в установке»