Лейтенант милиции Вязов. Книга 1

— Какое вы имеете право, молодой человек, так разговаривать со мной?! У вас еще молоко на губах не обсохло. Я пятнадцать лет работал у слесарного верстака на заводе. А вы сколько? Два года? — Николай Павлович спохватился, вытер платком вспотевший лоб и, виновато улыбнувшись, сказал:-Но это к делу не особенно относится. Вы должны помогать нам, как сознательные советские граждане.

Но тут рассердился дядя Вася. Его покрытое мелкими морщинками лицо стало строгим.

— Поделом тебе, Ленька. Понял? Не суйся поперед батька, дурная голова. Сколько раз я тебе говорил? Подписывай немедля.

Парень быстро взял ручку и подписал протокол, говоря:

— Не знал ведь я, чего же тут такого…

По возвращении в отделение Стоичев сразу прошел к майору. Терентий Федорович был по-прежнему в приподнятом настроении и весело спросил капитана:

— Ну как, удалась твоя агитация?

— Провел собрание, думаю, будут результаты, — сухо ответил Стоичев.

— Хорошо, — одобрил Копытов.

— Я хотел с вами, Терентий Федорович, посоветоваться, — сказал Стоичев. — У меня вызывает недоверие старший лейтенант Поклонов.

Майор поднял голову.

— Мне кажется, он связан с мелкими спекулянтами, — продолжал Николай Павлович, — чем-то обязан им. Сегодня я был свидетелем того, как Поклонов уговаривал одну спекулянтку покинуть базар. У него нет никакого авторитета. Да и подхалимство его, о котором говорил на собрании Вязоз, отвратительно. Он пользуется вашей слабостью.

Терентий Федорович махнул рукой.

— Чепуха это все, догадки. Я Поклонова знаю много лет, ничего за ним преступного не замечал. У тебя нет доказательств. А за подхалимство, правильно, надо критиковать.

— Я беседовал с его женой, она говорит, что он пьет и неизвестно на какие деньги, — продолжал Стоичев.

Копытов вскинул брови:

— Семейными делами ты уж сам занимайся, меня не вмешивай.

— Зря вы отмахиваетесь, Терентий Федорович.

— Это уж мое дело, — оборвал Копытов заместителя.

Николай Павлович ушел от начальника раздраженный.

Глава 12

Сегодня, когда подполковник Урманов допрашивал очередного, двадцатого свидетеля, который видел шофера перед праздником, лейтенант Вязов размышлял о том, зачем Алексей Старинов явился ночью к родителям, и вдруг подумал: «А не переодеваться ли приходил убийца?» Как только за свидетелем закрылась дверь, лейтенант высказал свою догадку подполковнику.

— Мысль заслуживает внимания, — сказал Урманов. — Следует ее проверить.

Они обсудили, как лучше всего это сделать, и пришли к заключению, что старика вызывать на допрос нельзя, что он все равно не признается и может сообщить сыну о вызове, поэтому следовало попытаться выяснить эго через Костю. Вязов немедленно отправился разыскивать паренька, но дома его не оказалось.

Лейтенант пошел бродить. От Красной площади он двинулся по улице Карла Маркса, затем у приземистого серого магазина «Динамо» повернул направо и вышел на Театральную площадь. Сел на скамейку у фонтана. Влажные брызги мельтешили в воздухе, от воды веяло прохладой.

Вязов вспомнил последний вечер, который он провел у Стоичевых, и на душе его стало муторно. К чему тогда Николай Павлович начал разговор о взяточничестве?.. Что-то здесь есть. Что-то капитан скрывает… Но почему он спросил о Поклонове?..

Вязова тронули за рукав, и он обернулся. Перед ним стоял как всегда серьезный Костя. Михаил обрадовался.

— Здравствуй, дорогой, здравствуй! Какими путями забрел сюда?

— Да я к вам было направился.

— Ко мне?!

— Да. Хотел кое о чем рассказать.

— Идем. У меня и поговорим.

Они двинулись по аллее.

— Экзамены успешно сдаешь? — поинтересовался Вязов.

— А что мне? — сказал Костя. — Я плохо не учился и экзаменов не боюсь.

— Я как посмотрю, ты вообще смелый парень.

— Нет, не совсем, — возразил Костя, думая о чем-то своем.

Вязов жил в большом четырехэтажном доме с маленькими балконами. Войдя в свою комнату, он тотчас куда-то вышел, прихватив с собой чайник. Костя, оставшись один, оглядел комнату. Ничего в ней особенного не было: обыкновенная железная кровать под байковым одеялом, маленький стол у окна, три стула; только книжный шкаф привлекал внимание. Книги в нем были разные: сочинения В. И. Ленина в коричневом переплете, Горький, Маяковский, Мопассан, Островский, Марк Твен. У Кости разбежались глаза — как ему хотелось иметь такую библиотеку!

Через несколько минут Вязов вернулся.

— Нам, Костя, повезло, — сказал он весело, — соседка дала мне кипяточку. Почему, Костя, соседки уважают меня, ты не знаешь? Не только чаем угощают, но и обедать зовут, да при этом еще строят глазки. Удивительно!

— Чего же тут удивительного, Михаил Анисимович? Я бы на месте девушек тоже вам строил глазки. — Костя говорил с неохотой, ему не нравился легкий разговор о женщинах, о которых он имел мало представления.

— Эх, Костя, Костя, — продолжал Вязов, ставя на стол пиалы, тарелку с бубликами и железную банку с сахаром, нарочито не замечая озабоченности мальчика. — За мной ухаживают все, кто мне не нужен, а вот необходимая девушка и смотреть не хочет. Вся жизнь у меня такая — шиворот-навыворот… Садись за стол, поговорим.