Лейтенант милиции Вязов. Книга 1

Фронт подходил ближе, по утрам стал слышен гул, похожий на далекий гром, и колхозники решили эвакуироваться. Костя сидел на телеге среди узлов и дремал; свинцовый рассвет только-только побелил небо, с реки дул холодный ветер; где-то в серой вышине уже гудели самолеты — надрывно и тягуче. Обоз тронулся шумно: топот ног, скрип колес, хриплые голоса стариков разбудили Костю. Мать шла рядом с телегой, подоткнув за пояс подол юбки. Костя раньше никуда не выезжал из деревни, и теперь ему все было интересно; незнакомые поля, рощи, овраги, светлые ручьи манили его к себе, и он порывался слезть с телеги, но мать не пускала, и Костя на нее сердился.

Самолеты налетели часа в три пополудни. Костя не помнил, как он очутился на земле, как ему обожгло бок. После бомбежки он узнал, что матери нет…

И опять он ехал на телеге, теперь лежа на перине, и смотрел в прозрачное, но страшное небо; потом его долго везли в поезде, и Костя не понимал, где он и куда его везут. Так он попал в Ташкент. Много дней Костя лежал в больнице, скупо отвечал на вопросы раненых солдат, а ночами плакал. В то время на лице его появились морщинки.

Костя хорошо помнил соседа по койке, пожилого, с густой черной щетиной солдата, у которого вся грудь была перебинтована. Солдат поворачивал голову, шевелил сизыми усами, часто пристально смотрел на Костю, ничего не говорил, а крупные слезы текли по его впалым щекам.

Однажды в госпиталь пришли старик и старуха: он- горбатый, она — маленькая и сухая. Врач спросил Костю, пойдет ли он к ним жить. Костя согласился — ему все равно, куда идти.

Улицы города, полные народа, трамваи, вода у тротуаров поразили воображение Кости, и он на время забыл свое горе. Широко раскрытыми глазами смотрел он на город-большой и шумный, на запыленное слегка небо, которое гудело тысячами звонков и стуков.

Квартира стариков состояла из двух маленьких комнат да кухоньки и наполнена была всевозможными безделушками: вазочками, статуэтками, дешевыми, ярко размалеванными барельефами, какие в большом количестве продают на базарах незадачливые художники. Но не это привлекало внимание Кости. У стариков жили три удивительно лохматые кошки, они сидели на кровати и круглыми глазами смотрели на мальчика. Костя заметил, что, войдя в дом, старик неожиданно выпрямился, горб у него пропал. Через некоторое время в комнату вошла женщина, что-то сказала старику, приблизилась к Косте и пробежала пальцами по его лицу, потом по голове. Он догадался, что женщина слепая, и невольно съежился, втянул голову в плечи.

Пили чай за круглым низеньким столом. На расспросы Костя отвечал скупо, с любопытством косясь на лохматых кошек, и старик назвал Костю маленьким зверьком.

— Подходяще, — прогнусавила старуха.

Косте отвели отдельную комнату, поставили кровать, этажерку. Через два дня старик повел его в школу. Директор, записывая, сказал:

— Так и зарегистрируем: Константин Старинов.

— Я не Старинов, — сердито возразил Костя, — я Сидоренко.

Директор и старик переглянулись.

— Добре, будешь Сидоренко, — согласился директор.

Прошло почти девять лет. В семье Старинсвых ничего не изменилось, если не считать прибавления кошек. Их стало десять. И еще Костя узнал, что слепая женщина- Маруся — ходит на базар гадать, она дальняя родственница Стариновых, а сын Алексей сидел в тюрьме за воровство.

Старики не особенно смотрели за Костей, соседям часто говорили, что они взяли на себя обузу, но терпят — такое время. Федот Касьянович Старинов работал бухгалтером в тресте, уходил на службу рано, возвращался поздно, а иногда не являлся и ночевать. Продукты с базара носила Маруся. Бывали случаи, когда старуха скандалила с Марусей.

— Мы тебя кормим, за тобой смотрим! — кричала старуха.

— Я сама себя кормлю, и нечего меня считать прислугой, — отвечала Маруся и сердито хлопала дверью.

Костя был полностью предоставлен самому себе, он уединился, замкнулся. И в школе у него не было близких друзей. С Витей Копытовым они часто возвращались вместе из школы, иногда ходили в кинотеатр, но дружба у них не ладилась. Витя старался командовать, а Костя глухо возмущался, и у них ни разу не состоялась душевная беседа, им не о чем было говорить — так различны оказались их интересы. Витя таскал товарища по городу, рассказывал анекдоты, а как только Косте надоедала болтовня, он уходил.