Лейб-хирург

— Я о ваших личных средствах.

— У меня жалованье. Не слишком большое, и я не отказался бы от прибавки. Но, если не будет, не пропаду. Хороший врач всегда заработает себе на хлеб с маслом.

— А жене?

— Ей тоже. Если она, конечно, умерит аппетит в смысле нарядов. Императрица рассмеялась. Она хохотала, вытирая слезы платочком. Затем умолкла и весело посмотрела на меня.

— Вы собрались содержать за свой кошт наследницу престола? Да вы знаете, сколько это стоит? Один двор — более миллиона рублей в год. И это он у Ольги небольшой.

— Двор пусть оплачивает государство. Я дармоедов не кормлю.

Императрица вновь рассмеялась.

— Все, Валериан Витольдович, молчите! — сказала, вытерев глаза. — Поразили вы меня. Ольга сказала, что вам сорок пять. Не могу поверить. Рассуждаете, как гимназист.

— Просто я далек от власти — там и здесь. Она меня не интересовала.

— Здесь вы в нее уже влезли, — жестко сказала императрица, — причем, грубо и заметно. Откровенно говоря, не знаю, как с вами быть. Но видеть женихом Ольги не хочу.

— Почему?

— Не могу отдать дочь за германского шпиона.

Ужалила, гюрза, выбрала момент…

— Шпионом был умерший Довнар-Подляский. Я же раскрыл разведывательную сеть немцев в Минске.

— Ольга рассказала. Кое-кто получил за это ордена и чины. Я с ними разберусь, но сейчас речь о вас. Стоит объявить вас женихом, как германцы предъявят миру написанное вами обязательство сотрудничать с ними. Представляете, что произойдет?

— Ничего. Объявим это фальшивкой. Любой графолог, в том числе иностранный, определит, что обязательство написано другим человеком. У нас появится еще один повод обвинить супостата в подлом поведении.

— Хм! — императрица с интересом посмотрела на меня. — В таком аспекте я это не рассматривала. А вы неплохо разбираетесь в политике, господин Довнар-Подляский, хотя пытались уверить меня в обратном. Кстати. Прошлой осенью я была в Минске, где генерал Брусилов знакомил с новыми методами прорыва германских укреплений. При этом упомянул некого врача, который их подсказал. Часом, не вы?

— По просьбе Алексея Алексеевича я подготовил записку о приемах ведения войны в моем мире.

— Он знает о вашем происхождении?

— Нет. Я раскрылся только ее императорскому высочеству, да и то вынуждено. Очнувшись после ранения, не узнал ее и посчитал, что нахожусь в своем мире. Назвал свою настоящую фамилию, чин, должность, вспомнил дочь.

— Как ее звали?

— Даша. Годами она как Ольга Александровна.

— А жена?

— Ушла к другому мужчине.

— Почему?

— Он миллионщик. В оставленной мной России врачи в большинстве своем небогаты. Здесь они живут лучше.

По лицу императрицы я увидел, что ей сравнение понравилось.

— Все равно не признаю вас женихом дочери, Валериан Витольдович. Пока, — она выделила последнее слово голосом. — Общество этого не поймет. Ваши заслуги перед троном неоспоримы, но мы не можем объявить о них во всеуслышание. Все станут искать: с чего некий юнец столько свершил? Это приведет к раскрытию тайны вашего происхождения, что нежелательно. Не обижайтесь, Валериан Витольдович, но дворец вам придется оставить. Не опасайтесь, на улицу не выбросят. Вы излечили дочь, я перед вами в долгу. У вас будет дом в Москве — с обстановкой и прислугой. Я дарую вам должность лейб-хирурга. Она вакантна. Назначение на этот пост врача с фронта, прославившегося своими операциями, воспримут с пониманием. Придворный чин поможет вам справляться с затруднениями, которые неизбежно возникнут в ходе исполнения ваших замыслов. Их профинансируют, но вам придется составить памятную записку и, как я понимаю, не одну. Как у придворного чина у вас будет право запросить и получить у меня аудиенцию. Но у меня будет условие: вы не будете встречаться с дочерью. Не считайте меня бессердечной — это необходимо. Я не желаю, чтобы вас видели вместе в неподходящих местах, не хочу слышать возникшие в этой связи сплетни. Заработайте себе репутацию, господин Довнар-Подляский, тогда и продолжим разговор. Трудитесь — и вас не забудут! Награды у вас есть, другие воспоследуют.

Ты работай, дурачок, мы дадим тебе значок… Плевать мне на ваши ордена! Мне Ольга нужна, Оленька… Но спорить не буду — гюрза не отступит. И без того получил больше, чем ожидал. Что до встреч с Оленькой, то у лейб-хируга повод найдется. Кажется, у ее императорского высочества есть собственный санитарный поезд…

— Благодарю, ваше императорское величество!

— Наедине можете обращаться ко мне «государыня».

— Понял, государыня!

— А теперь, раз мы покончили с делами, спойте для меня еще что-нибудь!

Что же спеть тебе, ядовитая ты моя? Чтобы поняла: нельзя заступать дорогу влюбленному хирургу? Итак, руки на клавиши…

На тот большак, на перекресток
Уже не нужно больше мне спешить.
Жить без любви быть может просто,
Но как на свете без любви прожить…[9]

Глава 3