Лейб-хирург (СИ)

– Рано говорить, но, похоже, получается. Уже удается определить группу крови. Помогли чьи-то наработки, которые передало в наши руки санитарное управление. Не знаю только их происхождения.

– Не задавайтесь этим вопросом, Афанасий Петрович! Государственный секрет.

– Понял, государыня! А это правда, что в случае успеха, все причастные к нему будут удостоены наград, включая ордена и пожалования потомственного дворянства тем, кто его не имеет?

– Правда, Афанасий Петрович! Только у вас это есть.

– Не претендую, государыня! Радуюсь за коллег. Они теперь горы перевернут!

– Горы не нужно, а вот то, что положено, сделайте.

– Не пощадим сил, государыня!

– Вернемся к вашему подопечному. Чем еще отличился?

– Проводит показательные операции в учебной зале Московского университета. Поначалу на них присутствовали студенты и профессора, а теперь не отбиться от практикующих хирургов. Пришлось даже очередь организовать. Понять коллег можно, сам присутствовал на операциях. Валериан Витольдович гениальный хирург и отличный педагог. Объясняет дотошно каждую мелочь. В университете от его лекций в восторге. Руководство предложило Валериану Витольдовичу профессорскую кафедру.

– А он?

– Ответил, что сейчас не время. Предложил вернуться к этому вопросу по окончании войны. К тому же требуется ваше разрешение.

– Я его не дам. Рано.

– Понял, государыня.

– Не задерживаю вас больше, Афанасий Петрович! Держите меня в курсе событий…

***

– Представляешь, дочка! Твой предмет уже отправляет в отставку генералов. А именно: командира Отдельного корпуса жандармов Джунковского. Имел с ним разговор, после чего Владимир Федорович запросился с должности.

– Ты приняла отставку?

– Да. Основания серьезные.

– Значит, Валериан прав.

– Но он лезет в государственные дела!

– Он сам приходил к Джунковскому?

– Нет. Владимир Федорович – к нему.

– Значит, не лезет.

– Меня настораживает отношение к нему окружающих. Все хвалят наперебой. Подозрительно.

– Почему?

– Слишком много восторгов. Неспроста это. Довнар-Подляский становится популярным, а это может представлять опасность для престола. Не забывай, что он из мира, где свергли законного монарха.

– Не думаю, что Валериан преследует подобную цель. К тому же его не интересует власть.

– Уверена?

– Он говорил, что был бы рад видеть меня простой мещанкой.

– Это всего лишь слова. Нам неизвестно, что у него на душе. Ему сорок пять, а в этих летах люди умеют таить мысли.

– Ты несправедлива к нему, мама! Валериан не щадит себя ради блага Отечества.

– Которое новое для него. И неизвестно, стало ли родным.

– Позволь мне встречаться с ним! Я разузнаю.

– Даже не проси!

– Почему?

– Попадешь под его влияние. Этот рыжий хам умеет очаровывать людей. Даже я, послушав его пение, поддалась. Он как сирена из Одиссеи Гомера. Так что никаких встреч и писем!

– Это жестоко, мама!

– Ты не знаешь, что такое жестокость! Когда я объяснилась с твоим отцом и попросила покойного батюшку признать Александра моим женихом, он сослал его в дальний гарнизон и держал там три года, запретив иметь со мной переписку. Хотел выдать меня за одного из своих собутыльников. К счастью, тот умер от неумеренного употребления горячительного. Только после этого отец смилостивился. Я всего лишь определила тебе срок до окончания войны.

– Она может затянуться.

– Надеюсь, что нет. Пойми, дочка! С Александром все было ясно: благородного происхождения, офицер, честный и открытый человек. А твой Валериан – загадка. Телом аристократ, а внутри – плебей. К тому же себе на уме. Пусть проявит себя, а там посмотрим.

– Ах, мама!..

– Не плачь! Ты будущая государыня, нам нельзя проявлять чувства…

***