Лэя

Устроив малыша на отдых, Женька с Лэей тут же, неподалеку на полянке соорудили себе маленький походный бивак. Малыши уже вовсю готовили пир на весь мир. На нескольких кострах, что-то кипело в глиняных горшочках и пеклось на деревянных вертелах. Усевшись с Лэей передохнуть на импровизированную лежанку, Женька наблюдал за жизнью стойбища. Всего мохнатых малышей было десятка полтора — два, но, сколько отсутствовало по делам, было трудно догадаться.

Сейчас почти все присутствующие суетились у костров. Было видно, что сэйлы-путешественники для них событие экстраординарное. О таких случаях они, наверно, слагают сказки и легенды. Как выяснилось позже, когда их пригласили к общему «столу», угощения были простыми, но неплохими на вкус. Они где-то даже соль добывали. Сам «стол» представлял собой устланную большими листьями поверхность, на которой были выложены лесные разносолы, а все участники пиршества расселись прямо на земле вокруг «стола». Главное место на пиршестве было отведено Лэе и Женьке (Куда ж его денешь, если волшебница с ним не расстается!). Женька настоял на особой диете для Хлюпа, его поили мясным отваром и ягодным компотом. На «столе» угощения были в основном из мяса, лесных плодов и грибов. Лэя не пожалела сухих лепешек из походных запасов и лонки с восхищением, смешанным с опаской, пробовали новую еду.

Пока все угощались и беседовали о том, о сем, перед Лэей и Женькой ребром вставал вопрос: Что делать дальше? Сидеть неделю в стойбище у ослабленного Хлюпа им явно не хотелось. После обмена мнениями, решили оставить разговор до завтра.

После пиршества лонки даже в пляс пошли, настукивая веселый ритм палочками на импровизированных тамтамах. В общем, совсем уж мрачной их жизнь назвать было нельзя.

Что больше всего удивило Лэю и Женьку, так это наличие у лонков своих лошадей.

Ближе к вечеру Шэл пригласила путников куда-то прогуляться и все повторяла одно слово: одак. Лэя не смогла понять, что или кто это, но послушно последовала за хозяйкой лесов. Вскоре они пришли к загону, в котором паслось несколько маленьких лошадок, которые сильно смахивали своей лохматостью на земных пони.

Для ослов, они были крупноваты, а для лошадей слишком коренасты.

Шэл сказала, что сейчас время перегнать их на ночь ближе к стойбищу, под охрану лонков. Она крикнула что-то совсем маленькому плюшевому собрату, видимо, ребенку, стоявшему здесь на посту, и они начали споро связывать веревками небольшой табун, цепляя животных за своеобразные уздечки. Женька насчитал двенадцать голов — немало для такого племени. Шэл вскочила верхом на переднюю лошадь и пригласила Лэю с Женькой сесть на других пони. Женька с недоверием примерился к крошечному скакуну и вопросительно посмотрел на Лэю. Та, поняв его сомнения на счет прочности спины копытных друзей лонков, спросила об этом Шэл. На что та только рассмеялась и ответила, что лонки вчетвером на них катаются — они очень сильные и выносливые. Женька осторожно взгромоздился на самую большую лошадь — к его радости, ноги не достали до земли. Одак под Женькиной задницей даже не шелохнулся — это вселяло надежду, и маленький караван двинулся в стойбище.

Подъезжая к поляне с домиками, Женька уже не сомневался в возможностях этих маленьких скакунов. Вдобавок, меньшая сила тяжести помогала животному легко выдерживать такого большого седока, как Женька. Так что, когда они с Лэей оказались на земле, у них в головах закрутилась одна и та же мысль: как бы раздобыть пару таких лошадок в поход. Удивляла и смирность одаков, принявших на спину сэйлов, как само собой разумеющееся.

Глядя на зачастившую к Хлюпу Шэл, у Женьки начал формироваться некий план действий. Правда, пока он не решался предложить его Лэе. Неизвестно еще, удалось бы им уломать лонков на то, чтобы те подарили им пару лошадей или нет, но ночью произошло событие, которое сильно сработало на руку путешественникам — так сказать, несчастье счастью помогло. Стойбище, как и прикорнувшие под походным навесом путники, видело не первые сны, когда с наступлением звездного рассвета заголосил один из постовых лонков.

Лэя, натренированная последним происшествием с Хлюпом, мгновенно вскочила и встала в боевую позу. Крик доносился от табуна на краю стойбища. В серебристом свете она заметила три черные тени, похожие на солков, движущиеся вдоль опушки.

Лэя не раздумывая, вытянула руки и, что было сил, «пальнула» молнией по первой тени. С опушки донесся жуткий вой. Первая цель закрутилась волчком. Лэя, понимая, что остальные солки не будут ждать и исчезнут в лесу, тут же сконцентрировалась на второй тени и представила, как та горит. Открыв глаза и увидев крутящийся волчком живой факел, она сама испугалась своей жестокости и просто выстрелила по третьей тени молнией, как и по первой.