Легион Проклятых: Омнибус

— Кнут! — крикнул Монталбан, направляясь к Сдирателя. — Время пришло.

Словно хищник с мира-смерти, Имперский Кулак перешел на бег. Десантник занес меч над головой. Керш повернулся к разбитому телу Алигьери. Его глаза нашли гладиус, зажатый в руке Черного Храмовника. На поверхности лезвия Сдиратель увидел отражение своего фантома. Призрак уставился на него сквозь отсутствующий кусок керамита на шлеме. Керш смог разглядеть его зубы и неестественный свет в глазницах его белого черепа, и дыру в его броне. Уязвимое место. Ахиллесова пята. Кнут слушал звук шагов гиганта Монталбана. Имперский Кулак был совсем близко.

— Ты готов, брат? — прогремел Монталбан.

Керш выхватил гладиус из рук Алигьери, повернулся и, опустившись на колени, метнул его в открытую грудь Монталбана. Клинок глубоко вошел в торс Имперского Кулака. Пошатываясь, гигант рухнул напротив Алигьери и Кнута. Упав, Имперский Кулак перевернулся на спину и застыл в таком положении. Помогая себе руками, Керш подтащил себя к поверженному гиганту. Глаза Имперского Кулака были широко открыты. Он хватал ртом воздух, но каждый вздох становился все слабее и слабее. Токсин распространился по всей груди космического десантника, парализуя оба его сердца и заставляя их полностью остановиться.

— Готов ли я? — повторил Кнут вопрос Монталбана.

— Ко всему, брат, — произнес он, сплевывая кровь. — Даже к тебе.

Сдиратель перевернулся на спину и уставился на зрителей, безмолвно взиравших на него.

— Позовите апотекариев! — наконец крикнул он.

Магистр Фортинбрас кивнул в знак признания победы Кнута, и решетка стала подниматься вверх. Фигуры в белой броне проникли внутрь. За ними последовали сервы, сервиторы и оборудование. Апотекарий Черных Храмовников тут же приступил к операции на груди и легких Алигьери. Апотекарий Имперских Кулаков профессионально извлек гладиус из груди Монталбана. Его сервы принялись останавливать фонтаны крови, появившиеся из торса чемпиона. Апотекарий извлек пару шприцев для подкожных инъекций из ящика с медицинскими инструментами, который ему принес угрюмый сервитор. Медик одновременно ввел их в мускулы и черный панцирь Имперского Кулака и начал впрыск противо- паралитических компонентов. Монталбан изогнулся в конвульсиях. Сердца космического десантника забились, и Кулак стал жадно вдыхать воздух.

Эзраки подбежал к Кершу. Торжественность момента не позволяла ему открыто проявлять свои эмоции или поздравлять Кнута, но апотекарий с трудом скрывал свою гордость и удовлетворение за маской экспертного обследования пациента.

— Не двигайся, — произнес он, непроизвольно, на его суровом лице возникла ухмылка. — У тебя трещина в черепе, множество сломанных ребер и внутреннее кровотечение.

— Я устал, — с трудом выдавил Керш.

— Логичный результат битвы, — ответил Эзраки.

— Эзраки?

— Да.

— Это сон?

Апотекарий пристально взглянул в глаза Кнута. Он бросил взгляд на Черного Храмовника и Имперского Кулака и вспомнил, чего Кершу стоила битва с двумя чемпионами.

— Надеюсь, что нет.

Глава 4 Бремя командования

Часовня реклюзиама «Шрама» была пуста. Кнут преклонил колено под сводчатым потолком, опустив глаза в пол из черного мрамора. От отполированного пола отражалось великолепие витражного стекла окна за алтарем — изображение Деметрия Катафалка рядом с Рогалом Дорном в крестовом походе покаяния после Ереси Хоруса. Керш поднял взгляд вверх. Перед прекрасным пиктом, установленном на алтаре, лежал кованный стазисный контейнер. Из украшенной драгоценностями емкости исходили жужжащие звуки, заглушаемые лишь хором сервиторов. Капеллан Дардарий приказал вмонтировать дроны в каменные постаменты, и те, словно статуи, были выстроены в линию по всему помещению. Керш был облачен в полный боевой доспех, как того предписывали дарованные ему почести. На пути к родному миру Сдирателей Кнут полностью оправился от ран, полученных в Клетке, и ему, с молчаливого одобрения труп-капитана Гедеона, было позволено носить боевую броню в знак признания заслуг Сдирателя. Керш не одевал броню с того дня, когда Тьма завладела им. Со дня, когда он потерял Стигмученик.