Легенды о славном мичмане Егоркине

Меж тем, штурман доложил расчетное время прибытия в заданную точку. На ходовом посту, расстелив карту на планшете, командир ставил задачу офицерам. Дело было не из простых – из-за волнения и наката корабль должен будет лечь в дрейф дальше от берега, чем предполагалось сначала, и спустить шлюпку, которая тоже не сможет подойти к берегу. Придется на короткое время ткнуться в отмель и погрузить носилки с больным прямо “с воды”.

– Действовать будем так: – заключил командир, – Шлюпка подходит к берегу, насколько можно, и удерживает место. Бойцы с поста несут носилки на руках по воде, а команда шлюпки его принимает, размещает и возвращается. При подходе к кораблю мы прикрываем ее бортом от волн и ветра и поднимаем лебедкой ял на борт вместе с больным.

– Кому-то подвигов не хватало… – мрачно протянул Егоркин.

– Что? – переспросил командир.

– Да, так, к слову, было дело… Только, вот боюсь, что и нашим придется замочиться – волны приличные, на ногах на скользком грунте носильщикам трудновато будет, обязательно страховать надо…

– Пожалуй! Если бы не такое дело, черта с два я бы “добро” на спуск шлюпки в такую погоду хоть когда-либо дал! – согласился командир, и распорядился: – в шлюпку брать только самых опытных и крепких! Кроме того, пусть один-два матроса наденут штаны от химкомлектов – вдруг за борт прыгнуть придется на отмели.

– Лично отберу! – кивнул помощник

– Сами тоже на шлюпке пойдете, и давай, Сан-Палыч, с ними, подстрахуешь!

– Есть! – хором ответили помощник и старый служака.

Боцман со своей командой готовили шлюпку, команда шлюпки облачалась в бушлаты и спасательные жилеты. Запасливый Егоркин принес бухточку нового шестипрядного фалового линя – на всякий случай.

В приготовлениях время плавания до заданной точки пролетело незаметно. Корабль бодро бежал, расталкивая острым форштевнем тяжелые свинцовые волны, которые, озлясь на эту стальную скорлупку, бросались на его борта массами воды, заливали бак и шкафуты. Слышно было, как где-то во чреве корабля полетели со стеллажей тарелки и кружки, болезненно застонали от напряжения шпангоуты..

Помощник командира, уже переодевшись в походный комбинезон, второпях поскользнулся на лужице какого-то масла в коридоре, и тут же получил удар тяжелой бронированной дверью по запястью правой руки.

– У – у – у – взвыл он от боли, и расцветил свои впечатления присловьями бывалого моряка. – Растяпа – ругал он сам себя вслух, и это было самое мягкое выражение.

– Команде шлюпки – в шлюпку, шлюпку – к спуску! – прозвучали команды по громкоговорящей связи.

Потряхивая рукой и болезненно морщась, Кайрин попытался просунуть руку в рукав “канадки”, но боль все усиливалась. “Надо же!” – думал офицер, – “как последний карась влетел под эту дверь!” От стыда – он это сам чувствовал, покраснели даже уши. Вот не положено офицеру влипать в дурацкие положения! Да еще на виду у подчиненных. Не любил сам Кайрин неловких да неуклюжих – и вот, поди ж ты! Стоило только один раз зевнуть …

Корабельный фельдшер Арсланов, наблюдательно отметил болезненные гримасы на лице офицера и посмотрел на руку. Чуть ниже закатанного рукава комбинезона виднелась заметная бордовая опухоль, которая росла на глазах.

– Товарищ старший лейтенант! Вам нельзя в шлюпку! – решительно заявил мичман.

– Пустое! Сейчас пройдет! – отмахнулся офицер.

– Мне придется доложить командиру! – не унимался въедливый кавказец.

– А вдруг – перелом? И себе хуже сделаете, да и с больным все может неизвестно как обернуться! Давайте сейчас же наложим тугую повязку!

Вдруг раздался голос командира: – Мичман дело говорит, нечего с травмой на такое дело идти! Эх, пом! Надёжа и опора моя, неутомимый борец с травматизмом, и – на тебе! Слушай, хорошо, что не по пальцам эта дверь шарахнула, отрубила бы, а так может быть просто ушиб! Но на рентген все равно я тебя отправлю – потом, дома! Короче, тебе и здесь работы хватит. А на шлюпке пойдет замполит, он это сумеет уж не хуже тебя!

Надрывно взвыла лебедка, шлюпка мягко опустилась на’ воду. Моряки, одетые в спасательные жилеты ядовито-оранжевого цвета, ловко спустились в нее по штормтрапу.

Замполит взялся за румпель, Егоркин пристроился рядом. Матросы уже разобрали весла, Егоркин звучавшим над волнами раскатистым “И – р-а-а-з!” – задавал темп гребцам. Не сразу, но приноровились, и шлюпка, подскакивая на накатной волне заспешила к песчаному берегу, на котором маячило несколько фигурок, а на желтоватой от слоев глины сопочке виднелись антенны и строения поста. Туман все еще цеплялся за береговые возвышенности.

Когда до берега оставалось не больше кабельтова, четверо матросов с берега, подняв носилки с лежащим на них человеком, осторожно вошли в воду и пошли навстречу. Постепенно вода поднялась им до бедер. А накатывающиеся на них волны старались свалить их с ног, захлестывали по грудь. Но матросы только приподнимали на руках тяжелые носилки и шли, шли навстречу шлюпке.