Легенды ночных стражей: Спасение

— Еще как перепились! — захохотал Копуша, вальсируя в воздухе сам с собой. — А мадам Плонк рухнула замертво!

— Что? Нет, я должна это видеть! — вскричала Гильфи, и, прежде чем Сорен успел что-то сказать, его друзья дружно устремились обратно к Древу.

Копуша оказался прав. В нише одной из галерей большого зала виднелась огромная куча белоснежных перьев.

Октавия, прислуживавшая одновременно и Эзилрибу и певице, уже ползла к своей хозяйке, тихо ворча себе под нос, что мадам Плонк опять перебрала, потому что ни в чем не знает меры и не умеет вовремя остановиться. Внезапно снаружи донесся громкий испуганный крик.

— Комета! — ухнул кто-то. На миг дупло озарилось алым светом, и все вокруг вспыхнуло, будто охваченное пламенем. Белоснежные перья мадам Плонк стали красными, и в тот же самый миг суетившаяся возле нее Октавия вдруг резко обернулась к Сорену. Ему показалось, будто слепая змея уставилась на него своими невидящими глазами.

«Неужели ей все известно? Она знает о том, что мы задумали, и о том, что это каким-то образом связано с Эзилрибом?»

— Пора! — прошептал Сорен. — Я вылечу первым, за мной — Эглантина, потом Гильфи, Копуша, а последним ты, Сумрак. Увидимся на утесах!

С этими словами он бросился прочь из парадного зала, но всю дорогу до моховых занавесей ощущал на себе невидящий взгляд Октавии.

Снаружи стояла алая ночь. Над горизонтом висел ломтик юной луны. В свете кометы он напоминал испачканный кровью боевой коготь.

ГЛАВА VIII Багровая ночь

— Где Эглантина? — встревоженно спросил Сорен. — Она должна была вылететь сразу после меня. — Все собрались на утесах, недоставало только сестры. — Может быть, она в последний момент испугалась?

— Или ее застукали, — добавила Гильфи.

— Великий Глаукс, только не это! — пробормотал Сорен. Сколько же еще им придется ждать?

— Я что-то слышу! — внезапно объявил Копуша.

Вообще-то совы необычайно бесшумные птицы, все — кроме воробьиных сычиков и эльфов, у которых отсутствует особая мягкая бахромка на передней кромке крыла. Хлопанье крыльев, которое услышал Копуша, могло принадлежать только Примуле. Сорен сразу это понял, потому что много раз летал следом за нею на уроках навигации. Но что могло привести ее сюда в такой час?

Следом за Примулой из темноты бесшумно появилась Эглантина и опустилась на камень рядом с Сореном.

— Я знаю, все, что ты мне сейчас скажешь, — выдохнула она.

Но Сорен не сказал ей ни слова.

— Примула, как ты здесь оказалась? Маленькая Примула смущенно потупила глаза.

— Я очень хочу полететь с вами, Сорен. Ты помог мне, когда я впервые очутилась на Великом Древе. Ты сидел со мной до самого утра в ту страшную ночь, когда я потеряла своих родителей, свой дом и яйца.

Родители Примулы полетели на помощь соседям, сражавшимся в пограничном конфликте, и оставили в дупле маленькую дочь и яйца. Разве они могли знать, что в их отсутствие в лесу вспыхнет пожар? Примулу нашли искатели-спасатели из Га'Хуула. С тех пор она больше никогда не видела своих родных. Родом Примула была как раз из Серебристой Мглы, поэтому Сорен сразу заподозрил, что она задумала посетить родные места, чтобы попытаться отыскать хоть какие-то следы своей семьи. Но это не входило В их планы, у них и без того было мало времени.

— Примула, — начал он, пристально глядя на нее своими блестящими черными глазами.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Сорен.

«Сговорились они, что ли?» — раздраженно подумал Сорен. Раз все они прекрасно знают, что именно он хочет сказать, может быть, ему вообще лучше помалкивать?

— Я не собираюсь разыскивать своих родителей. Они погибли. Я знаю это.

— Но… как ты узнала? — растерялся Сорен.

— Помнишь ту ночь, когда сюда прилетала торговка Мэгз? — вместо ответа спросила Примула.

Как он мог забыть! Ведь именно тогда его сестра впервые пришла в себя и стала прежней Эглантиной. Стояла прекрасная летняя ночь и, словно в ознаменование возвращения Эглантины, небо вдруг расцвело невиданными красками. Это была ночь Авроры, и все совы радостно кружили в полыхающем разноцветными красками небе.

— Разумеется, я помню эту ночь.

У него было еще несколько причин ее запомнить. Это была последняя относительно счастливая ночь, впрочем, уже омраченная исчезновением Эзилриба. Но тогда, опьяненный переливами небесного сияния. Сорен совсем не хотел думать о плохом и забыл о наставнике.

— А я навсегда ее запомню потому, что этой ночью я увидела скрумы своих родителей, — выпалила Примула.

— Что? — хором ахнули друзья.

— Скрумы своих родителей? — с болью и затаенной надеждой переспросила Гильфи. Она видела, каким печальным вернулся Сорен после встречи со скрумами, но, как и Эглантина, все равно продолжала мечтать о последней встрече с собственными родителями.

— Да, — ответила Примула. — Я видела их в ту ночь, когда мы  летали в сиянии Глауксовой Авроры.

— У них на земле осталось незавершенное дело? — спросил Сорен, лихорадочно соображая, сколько же незавершенных дел они сумеют закончить во время одного путешествия.