Легенды и мифы о животных

Голуби издавна считаются символом мира и любви, влюбленных нередко называют «голубками». Существует много мифов, легенд, которые воспевают умение голубей приводить к миру любые ситуации. Нередко можно увидеть, как молодожены на ступеньках Дворца бракосочетания подбрасывают вверх в небо белых голубей, загадывают желание и наблюдают, как они поднимаются к облакам. Если голуби сразу взлетят вверх, быстро набирая высоту, то желание обязательно сбудется. Кроме того, считается, что если выпущенные голуби не разлетятся сразу в разные стороны, а полетят вместе, то и семейная жизнь у молодоженов будет долгой и счастливой. При этом, чем дольше продлится совместный голубиный полет, то тем более долгой будет и супружеская жизнь новой семейной пары. Однако даже у летящих вместе голубей один, как правило, летит чуть впереди. С этим связана другая примета. Если первой оказывается птица, которую держал жених, то и первым родившимся в семье ребенком будет мальчик. Если в лидеры выбьется голубь невесты, то первенцем будет девочка. Чтобы облегчить задачу молодоженам и гостям, и не спутать голубей, то на лапку голубя жениха можно повязать голубую ленточку. Лапку голубя невесты помечают розовой лентой. Соответственно, птица с голубой лентой, летящая впереди, символизирует первенца-мальчика, а голубь с розовой лентой сулит девочку.

На христианские представления о голубе также повлиял Ной, выпускающий из ковчега голубя: тогда выпустил он первого голубя, дабы узнать, видна ли уже где-нибудь земля под очистившимся от туч небом. И первый голубь, так рассказано в книге, поднялся и взмахнул крылами. Он полетел на восток, полетел на запад, но вода была повсюду. Нигде не нашел он покоя для ног своих, и мало-помалу крылья его стали ослабевать. Тогда голубь вернулся к единственному оплоту на земле, к ковчегу, и летал вокруг покоившегося на горной вершине судна, пока Ной не простер руку свою, и взял его, и принял к себе в ковчег. Ной помедлил семь дней, и в эти семь дней дождь не лился на землю, и вода постепенно возвращалась с нее; тогда взял он второго голубя и выпустил его. Утром вылетел голубь, а когда возвратился в вечернее время, свежий масленичный лист был в клюве у него как верный знак, что освободилась земля; и Ной узнал, что верхушки деревьев уже выступили над водой и что миновало испытание. Он помедлил еще семь дней и выпустил третьего голубя, и голубь полетел в мир. Он вылетел утром и уже не возвратился вечером. Ной ждал день за днем, но голубь не вернулся к нему. И прародитель узнал, что вода сошла с лица земли. О голубе же третьем он больше ничего не слышал, и не слышал род людской, ни разу никто не поведал о нем вплоть до наших дней.

Вот повесть о странствиях и участи третьего голубя. Утром вылетел он из душного ковчега, в темноте роптали от нетерпения твари и стоял стук копыт и когтей, дикий рев, и свит, и шипение, и лай; из тесноты вылетел он в необъятную ширь, из тьмы – на свет. И едва он взмахнул крылами в ясном, душистом от дождя воздухе, как повеяло на него свободой и благодатью бесконечности. Внизу блестели воды, подобно влажному мху зеленели леса, с лугов поднимался утренний пар, и сладко пахло соками прорастающих трав. Сверкала гладь небес, восходящее солнце играло сотнями зорь на зубцах горных вершин. Блаженным взором созерцал голубь пробуждение мира, на простертых крыльях паря над ним, над морями и сушей летал он в светлом сне и сам становился крылатым сном. Подобно Господу Богу, он первый смотрел на освобожденную землю и не мог насмотреться. Давно позабыл он, зачем седобородый патриарх выпустил его из ковчега, давно позабыл, что надо вернуться.

Так летал третий голубь, неверный посланец прародителя, над пустынным миром, все дальше гнал его вихрь счастья, ветер блаженного нетерпения, все дальше летел он, все дальше, пока не отяжелели у него крылья, и не стали точно свинец. Земля властно влекла его к себе, все ниже опускались усталые крылья, они уже задевали верхушки влажных дерев и наконец на исходе второго дня голубь опустился в глубь леса, еще безыменного, как все в начале времен. Он схоронился в чаще ветвей, чтобы отдохнуть от дальнего полета, ветки прикрывали его, ветер баюкал, прохладно было днем среди листвы и тепло ночью в лесном приюте. Вскоре он забыл о небе, где веет ветер, и о манящей дали, зеленый свод укрыл его, и годы без счета скоплялись над ним.