Легенды и мифы Древней Греции и Древнего Рима

Громадное значение для мифологии имеет искусство. Оно облекало в дивные образы богов Греции. Величайший художник Греции, Фидий воплотил Зевса в виде дышащего божественной мудростью и красотой бога. Он изобразил и Афину, прекрасную девственную богиню. Вся сияет она необычайным величием, мудростью горят очи богини. Исполнены величавого покоя и сознанием своего могущества боги Фидия, благостью дышат они. Это не люди, а боги, имеющие только внешность людей. Эти боги не могли совершать позорящих поступков. А боги Праксителя уже больше люди, чем боги Фидия, но и они исполнены величия, хотя в них его меньше, чем совершенной красоты, красоты человека. Таков Гермес Праксителя, держащий на руках маленького Диониса, таков Аполлон, такова Афродита, богиня любви– идеал женской красоты. Но как бы ни изображали художники богов Греции – в более возвышенных образах или в образах совершенных людей, как это делали художники более позднего времени, они дали богам образы, они наделили их особым благородством, силой, величием и необычайной, небесной красотой. Для современного же исследователя мифов искусство греков неоценимо не только тем, что говорит, какими представляли себе греки богов, но часто дает ему и новый материал. Часто мы знаем миф только потому, что сцены его изображены на греческих вазах, а еще чаще вазовая живопись дает ряд интересных вариантов мифа, не встречающихся в дошедшей до нас литературе греков.

Итак, мы видим, что поэты Греции, мыслители и художники внесли новые мотивы в мифы. Мифы в значительной степени утратили свою грубость и наивность, они были облагорожены, стали возвышеннее. Иначе и быть не могло; этого требовала все растущая культура Греции. Грек V века не мог быть удовлетворен мифом, сохранившим свои первобытные формы, его не могли удовлетворить и боги Гомера, его запросы стали глубже, понятие о нравственности совершеннее. Все меньше и меньше говорила сердцу грека религия Зевса, Аполлона, Афины и других богов. Человек стремится не только к формальному исполнению обрядов, не только обращаться к богу хочет он, не только просить его и словословить, – нет, он ищет мистического единения с божеством, он хочет, чтобы божество исполнило его особым священным вдохновением. Возникает представление о греховности человека, которая должна быть наказана там – в загробной жизни; очиститься от греха должен человек. Эту потребность удовлетворяют в Греции мистерии, прежде всего Элевсинские мистерии богини Деметры, существовавшие в Греции еще в VII веке до н. э. Посвященный в мистерии чувствовал, что вступает в особую таинственную, тесную связь с божеством, он очищался от греха, его ждала новая жизнь, более нравственная, более возвышенная. Ужасы царства душ умерших делались ему не страшными, так как не равна участь в мрачном царствии Гадеса того, кто посвящен в мистерии и кто в них не посвящен. Даже величайший из героев Греции, Геракл, принял посвящение в Элевсинские мистерии прежде чем сойти в царство Гадеса. Именно в мистериях поднялась греческая религия до такой высоты, которая выделяет ее среди религий Древнего мира. Конечно, мистерии не могли не повлиять на мифологию греков, не могли не оставить в ней следа.

Афины. Парфенон

Если мы видим всюду выраженную в мифах мысль о неизбежности велений рока, если мы видим, что во всех мифах говорится о том, что нарушения законов Зевса и установленного им порядка должны быть наказаны, если, наконец, неумолимо карают боги надменную гордость людей, то среди этих мыслей встречаем мы новые мысли. Наказаны должны быть не только Ниоба, оскорбившая Латону, или возгордившийся Тантал, или нарушивший порядок, заведенный Зевсом, Сизиф, или Креонт, не блюдущий законы богов, – наказана должна быть вообще греховность, как наказан был Дедал за убийство Тала, Данаиды за убийство сыновей Египта, Пелопс за убийство Миртила и многие другие.

Мы встречаем и новую мысль, что страданья человека очищают его и дают ему награду. Геракл своими подвигами и теми страданиями, которые были уделом всей его жизни, достиг величайшей награды – он был принят в сонм бессмертных богов – олимпийцев. Страданиями очистился и Эдип, которого злой рок преследовал всю его жизнь и погубил его и всю его семью. Эдип нашел вечный покой в Колоне, в роще Эвменид – тех богинь, которые так неумолимо преследовали его. Этот мотив очищения страданием чужд был древнейшим мифам, он чужд Гомеру, как чуждо ему и представление о греховности.