Я вышла от Скотта с небольшой озадаченностью на лице. Наш первый сеанс показал мне некоторые интересующие меня вещи и помог мне сделать первые выводы по поводу его личности. Я решила взять в клинике копии документов, имеющихся на Скотта и вечером изучить их у себя в номере. Мне стало, как никогда интересно углубиться в его историю и понять ее истоки.
Уже вечером я сидела в номере и читала взятые мной бумаги. Согласно медкарте, Скотт был найден молодой парой в пригороде Нью-Йорка, и доставлен в ближайшую больницу. Он очнулся спустя сутки в совершенно дезориентированном состоянии. Парень не знал не своего имени, ни возраста, ни того, что с ним произошло. Он совершенно не помнил ничего из своей жизни, и был растерян и сильно напуган. После обследования физически он оказался здоров, но вот его рассудок был поврежден. Отсутствие личности в нем и понимания того, кто он такой, вызывали в парне приступы раздвоения личности и неопределённости. Со временем Скотт стал приходить в себя, даже при отсутствии воспоминаний у него. Парень стал общительным и дружелюбным, но иногда в нем проявлялась определённая жестокость и злость. Все это списали на синдром раздробленности личности, поэтому на его выпады никто никак в лечебнице не реагировал. По итогу, Скотта определили в Манхеттенскую психиатрическую лечебницу, и он остался там на долгий срок. Парень не знал ничего о себе и не имел представления о мире за стенами лечебницы. Он познавал все заново словно только что родившийся ребёнок. Сколько врачи не пытались вызвать хоть малейшие обрывки воспоминаний у Скотта, но все попытки были провальными. Он ни разу не смог что-либо вспомнить из своей прошлой жизни и никак не реагировал ни на одну из предложенных ему психиатрических терапий. Дочитав все документы до конца, я отложила их в сторону и достала свой рабочий блокнот. Я открыла страницу с моими заметками, сделанными во время нашего со Скоттом сеанса, и с задумчивым выражением лица стала читать свои же записи. «Скотт личность сильная, это бесспорный факт. Плюс он стремится к независимости и не желает подчиняться, что говорит о его волевом характере. Но в нем есть какой-то порыв добродушности и неуверенности, что говорит о его непонимании самого себя. Его приступы раздвоения могут быть связаны с попытками Скотта быть разным и экспериментировать со своим характером. Он намеренно ведёт себя по-разному, чтоб по итогу, найти самого себя». Мои рассуждения прервал звонок на телефон, который мирно лежал около моей кровати.
— Оливия Вильямс — проговорила я строгим голосом.
— Мисс Вильямс. Приветствую вас — в динамике я услышала голос своего научного руководителя профессора Джона Траста. Он был уже в возрасте, но всячески старался поддерживать связь со своими студентами и всегда довольно внимательно относился ко всем своим подопечным.
— Профессор, рада вас слышать — я сразу же расслабилась и почувствовала небольшую радость внутри.
— Оливия, как ваши успехи?
— Пока сложно что-то сказать. У меня сегодня был только первый сеанс с пациентом.
— Сеанс? Вы решили проводить ему классическую психотерапию? — профессор сделал паузу и с небольшим обвинением произнёс — Я думал, вы придерживались более прогрессивных методов в лечении. И собственно ваши методы и дали мне право послать вас на помощь профессору Джейкобсу.
— Данный случай довольно необычный, поэтому чтоб понять, как мне правильно построить тактику лечения пациента, я решила начать с банальной психотерапии.
— Вот как? И как прошёл ваш первый сеанс?
— Неплохо скажу я вам. Скотт даже начал проявлять скрытые особенности своей личности, что позволило мне сделать первые выводы о его прошлом характере.
— Скотт?
— Так зовут нашего пациента. Имя ему дали местные работники — я помедлила, а затем неуверенно произнесла — Парень не мог же ходить совсем безымянным. Пусть хоть вымышленным именем пользуется.
— Согласен с вами, но мисс Вильямс, каковы ваши прогнозы на счёт этого парня?
— Мне кажется, мой предполагаемый метод эмоциональной встряски должен ему помочь — мой голос стал уверенным, и я вложила максимально твёрдые ноты в свои слова — У Скотта есть эмоциональные всплески, что может говорить о его потребности в эмоциях. Все это может стать моей опорой при выборе тактики его лечения.
— Значит, вы планируете подвергнуть пациента эмоциональному потрясению?
— Пока что я не собираюсь этого делать. Для того, чтоб допустить подобное, мне надо максимально подробно изучить пациента, его психотип и особенности.
— И как долго вы планируете изучать его?
— Не могу вам сказать однозначно, но профессор, сколько бы времени не понадобилось, нужно завершить это дело и сделать все возможное для помощи этому парню.
— Я вами горжусь, мисс Вильямс. Рассуждаете, как настоящий врач и специалист своего дела.
— Я лишь хочу помочь несчастному человеку, который лишился целой жизни, из-за не зависящих от него обстоятельств.
— Мы не знаем, что привело к потере его памяти и не можем пока однозначно говорить о том, что обстоятельства, которые способствовали данному явлению, не зависели от него.